Пока никто не видит, решила быстренько выложить новый фанфик. Должно быть, те, кто уже некогда читал моё предыдущее творенье, могут представить, что их ждёт на этот раз. От себя хочу добавить, что постаралась учесть ошибки прошлого и, соответственно, снизить градус ООС-ности и пафоса... Искренне надеюсь, что вышло лучше, чем в раньше *____*
Что ж, по сему начнём, пожалуй...
Название: Влечение.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Бета: Цумари
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сарачи-сенсей – наше всё!!!
Предупреждения: искренне стараюсь писать всё по канону, и всё же как огня боюсь ООС-ности... Тебе судить, дорогой читатель, пронесло или нет ^.^"
Рейтинг:NC-17 PG-13
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Кагура/Сого, а возможно и ещё кто-нибудь.
Жанр: Романтика, юмор, драма.
Статус: в процессе написания (пока что 2 главы).
Размер: макси.
Размещение: исключительно с согласия автора и с этой шапкой.
Описание: AU. Школьные годы чудесные... И, разумеется, горячо любимый 3-Z. А ещё Цукки в роли новенькой-ученицы-с-тёмным-прошлым и Гинпачи-сенсей в очках и с дымящимся леденцом во рту. Описание сюжета в данном случае бессмысленны, так что просто читайте =^____^=
От автора: Кааааак же давно хотелось написать что-то по AU школа Гинтамы. Она прекрасна, хоть и уделили ей вскладчину минут 10 экранного времени. Но, как это со мной частенько бывает, не было стоящих мыслей. Толчком к написанию фанфика послужил чудеснейший додзинси страниц на 5. Собственно говоря, автор вновь рискнул приплести рисованную историю к собственному повествованию, результат чего вышла последняя сцена 1 главы. Надеюсь, никого такая наглость со стороны автора сильно не покоробит... =__=
Ах, да, ещё кое-что. Фанфик планируется долгоиграющий, а отношения между персонажами будут развиваться плавно и медленно, так что рейтинг NC-17 – это ещё очень и очень нескоро) А сейчас можно с совершенно спокойной совестью читать PG-13 и радоваться жизни)) Приятного чтения!
читать дальше
Цукуё отвлечённо изучала носки своих ботинок, стоя перед дверями в класс. Будь её воля, она бы обошлась без этих набивших оскомину условностей. Извечная обязанность произносить речь перед будущими одноклассниками ей изрядно надоела. Что толку представляться людям, с которыми её будет связывать не более чем пара месяцев совместного обучения? Тем, кто забудет о ней уже к началу нового семестра и кого никогда не вспомнит она сама? Цукки тихонько вздохнула. Эта навязчивая формальность с каждым разом утомляла её всё больше. Может, ей следует сделать видеозапись со своим представлением и показывать её всякий раз при переводе из одной школы в другую?
– Итак, класс, сегодня у нас радостное событие, – абсолютно отсутствующая интонация в голосе учителя самым наглым образом свидетельствовала о том, насколько ему сия радость безразлична. – Сегодня к вам, лоботрясы и увальни, лодыри и бездельники, присоединится ещё один точно такой же неуч, разнообразия ради, в юбке, – Цукуё поморщилась, хотя особого значения его словам и не придала. Она привыкла ко всякому обращению от взрослых, в том числе и откровенно хамскому, посему вся эта история была для неё отнюдь не нова. – Так что прошу любить и жаловать, э-э-э…
– Тобита Цукуё, – не дожидаясь, пока учитель соизволит-таки вспомнить, как её зовут, Цукки сама открыла дверь и, заставив слегка озадаченного педагога отойти в сторону, подошла к доске, взяла мел, молча написав на доске своё имя.
Затем она развернулась лицом к ученикам и чётко произнесла:
– Здравствуйте. За год это уже третья школа, в которую я перевожусь и, очевидно, далеко не последняя. Работа моего отца подразумевает постоянные переезды из одного города в другой, поэтому шансы, что я останусь в Токио хотя бы до весенних каникул, близки к нулю. В связи с этим я хочу поставить точку в своей приветственной речи. Поверьте, я совсем не заинтересована в том, чтобы заводить здесь новые знакомства, так что дальнейшие разглагольствования считаю пустой тратой времени. На этом у меня всё, – девушка слегка поклонилась в знак окончания своей речи.
В классе повисла тишина. Взгляды учеников были прикованы к ней, некоторые из них выражали удивление, другие – недоумение, кто-то поглядывал на неё с усмешкой, а пара человек и вовсе улыбались ей от уха до уха. В любом случае, Цукуё быстро надоело быть в центре всеобщего внимания. Она повернула голову к учителю, который с отрешённым видом глядел на неё и, кажется, даже не заметил, что девушка уже закончила говорить. Цукуё вскинула бровь и не без нажима спросила:
– Сенсей, куда я могу сесть?
Мужчина вздрогнул, словно его только что разбудили, вгляделся в её лицо с каким-то преувеличенным недоумением, а затем быстро пробежался взглядом по классу в поисках свободного места.
– Хмм, садись-ка вон за той рыжей очкастой коротышкой, – он кивнул в сторону девочки, занимающей место у самого окна, носившей странные очки со спиралями, нарисованными прямо на линзах. – Она у нас как раз точно с луны свалилась, так что вы, очевидно, скоро найдёте общий язык.
– А сами-то вы откуда свалились, сенсей? – буркнула Цукки себе под нос, вовсе не ожидая, что её услышат. Однако когда в его взгляде на миг мелькнуло любопытство, она даже усомнилась в этом. Впрочем, ей это и вовсе могло показаться: не зная человека, легко спутать блеск глаз с блеском очков, так что особенного внимания девушка обращать не стала.
Стоило ей сесть за парту, как рыжая девочка резво повернулась к ней. Кажется, она была жутко довольно новому соседству. Её глаза были полностью скрыты за толстыми стёклами, однако лицо выражало живой интерес:
– Привет, я Кагура. Очень приятно с тобой познакомиться, Цукки-чан! Надеюсь, мы с тобой скоро подружимся! – она широко улыбнулась и активно принялась трясти Цукуё руку в знак самых искренних и добрых намерений.
– Цукки-чан? – брови девушки поползли вверх. Она с сомнением глянула на свою сверхэнергичную соседку, уже было собираясь высказать всё, что думает о таких посягательствах на своё имя, однако её опередили.
– Эй, новенькая, советую тебе всячески избегать общения с этой мелкой, – Цукуё повернула голову направо, увидев по соседству с собой парня со светло-каштановыми волосами, с издевательской ухмылкой глядящего на Кагуру. – Её мозг полностью усох от вечного поедания сушёных водорослей, так что по уровню мышления она напоминает одноклеточный организм. Будешь проводить с ней время и вскоре заметишь, как она присасывается к тебе, паразитируя на твой жизни.
– Ой-ой, кто это там тявкнул? – звонкий девичий голос резко сменился гнусавым говором, который больше всего подошёл бы какому-нибудь гопнику с района. – Уж ни шавка ли гориллы и майонезника тут заскулила? Давно не получал по шее, чёртов садюга?
Ухмылка на лице парня расплылась шире, а глаза странного каре-красного цвета недобро блеснули.
– Учти, китаёза, на бешеную дворняжку здесь больше всего походишь именно ты. Вот только лаешь не на ровню. В драке я сдерживать себя не буду, даже если передо мной сопливые детишки. Что же до того, что со слабыми девчонками надо быть помягче… – парень скривился и насмешливо пробежал взглядом по Кагуре, остановившись взглядом на её груди, – я до сих пор не вижу ни единой причины считать, что передо мной сидит девушка.
– Что ты сказал?! – в ярости завопила Кагура, вскакивая с места и вот-вот готовясь накинуться на обидчика. По тому, как быстро её новая знакомая завелась от этого комментария, Цукуё сделала вывод, что удар пришёлся по самому больному месту, и даже мысленно ей посочувствовала.
– Врежь ему, Кагура-чан! – оживилась какая-то девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. – Покажи ему силу своей цветущей юности, втопчи в землю всё его самолюбие и гордость!
– О-отае-сан, разве же так можно?.. – сидящий слева от девушки парень, всем своим видом поразительно напоминающий примата, замахал руками, стараясь успокоить свою соседку. – Не лучше ли решить всё мирным путём, нээ?
– Заглохни, маньяк-сан, мы все хотим посмотреть на сцены жесткого избиения малолетних! – с милой улыбкой Отае отвесила увесистую оплеуху бедолаге, из-за которой он повалился на пол. – Ну же, господа, делайте ваши ставки!
– Лидер победит! – взвыл парень с длиннющими тёмными волосами. – Вперёд, Лидер, мы в вас верим! Верно, Элизабет?
Неведомый объект, к которому он обратился, сидящий за соседней с ним партой и являющий собой некое тело в белом балахоне с круглыми глазами и утиным клювом, вскинул вверх табличку с надписью «Кагура-чан, мы с тобой, а с нами сила!»
– Да, Кагура, мы с тобой, – поддакнул какой-то брюнет. – Сделай милость, урой этого типа по полной. Достал уже со своими сисконом! Перестань наконец докучать нам с Мицубой-доно!
– Хиджиката-ублюдок, подавись своим майонезом и сдохни в агонии! – моментально откликнулся виновник всех беспорядков. – Ты к моей сестре и на шаг не приблизишься. Иди пускать слюни на рисованные трусы, чёртов отаку.
– Э-эй, ты же знаешь, что я уже давно не смотрю аниме! Это всё в прошлом! – взвился до этого спокойный Хиджиката.
– Такие вещи нельзя оставить в прошлом. Ты запятнал свою репутацию на всю жизнь и умрёшь с этим позором, так и оставшись девственником и неудачником. Такова судьба всех проклятых фанатиков, которые гонятся за своими смехотворными иллюзиями.
– Эй, что ты имеешь против фанатов?! – на этот раз голос подал какой-то очкарик. – Как капитан фан-клуба Теракадо Оцу-чан, я, Шимура Шимпачи, не собираюсь выслушивать пустые оскорбления!
– Та-а-ак, класс, угомонились! – вялый голос учителя, о котором все успели благополучно позабыть, на удивление отчётливо прозвучал в поднявшемся гомоне. – Шимура-кун, попридержи коней. Тебе следует лояльнее относится к своему собрату по сискону.
– Да нету у меня никакого сискона!!! – взвыл Шимпачи.
– Да-да, конечно, мы тебе верим, – с убийственно инертной гримасой на лице сенсей лениво перевёл скучающий взгляд на двух зачинщиков беспорядка. – Соичиро-кун, убавь бушующее в тебе пламя страсти. Пофлиртуешь с Кагурой после занятий.
– Сенсей, я не Соичиро-кун, я Окита Сого, – спокойно констатировал сосед Цукуё.
– Ну вот, ещё один… – учитель скривился, точно проглотил лимон. – Признавайся, это ты его научил, Зура-кун?
– Зура джанай, Кацура да! – моментально среагировал длинноволосый брюнет.
– И я о том же, – с несчастным видом выдохнул педагог. – Кто-нибудь, пните Кондо-куна: хватит спать на уроке… Отае-сан, можно было сделать это и с меньшим рвением. Для того, чтобы проснуться, ему вовсе не обязательно было врезаться в стену… Э-э-э-э, да… Кто хочет отнести тело Кондо-куна в медпункт?.. Что, нет желающих? Никто не хочет помочь Гинпачи-сенсею наконец-то начать урок?
Вверх тут же взмыла рука.
– Ради вас, Гинпачи-сенсей, я готова на что угодно! – обладательница этой руки, девушка с длинными светлыми волосами с фиолетовым отливом, смотрела на педагога с нескрываемым восторгом и обожанием. – Скажите, что ещё я могу сделать, чтобы осчастливить вас?
– Хмм, – сенсей в задумчивости почесал голову, – пожалуй, ты можешь не возвращаться из медпункта. Да, этим ты меня несказанно осчастливишь… А, но сначала принеси мне новый выпуск JAMP-а и большую коробку клубничного молока.
Лицо девушки покраснело, она закусила нижнюю губу и отвела взгляд.
– Сенсей, вы предлагаете мне остаться в медпункте, чтобы… – она прижала руки к груди и сжала блузу, а её томный взгляд проскользнул от его ботинок до самой макушки, остановившись на скрытых за стеклами очков глазах, – чтобы дождаться там вас?..
– А-а? Никак не пойму, что ты там лопочешь… Сарутоби, не испытывай моего терпения, исчезни уже с глаз долой.
– Слушаюсь, мой господин! – взвизгнула от удовольствия девушка и пулей вылетела из кабинета.
А Кондо-кун так и остался припечатанным к стене.
Гинпачи-сенсей возвёл очи горе и запустил пятерню в свои и без того лохматые волосы.
– Сенсей, разрешите, я помогу Исао-куну, – подала голос девушка с зелёными волосами, заплетёнными в косу, уложенную сзади в высокую причёску.
– Будь так добра, Тама-кун, – учитель устало кивнул ей.
Когда благодаря стараниям Тамы Кондо наконец был выведен из кабинета, Гинпачи зевнул и монотонным тоном обратился к классу:
– Итак, начинаем урок истории. Откройте страницу…
Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь. Дребезжащий звонок прервал его так и не успевший начаться монолог.
Гинпачи пару раз сонно моргнул, а затем обвёл сидящих перед ним учеников индифферентным взглядом.
– На этом урок окончен. Домашнее задание всё то же… – и он, не сдерживая безудержной зевоты, вышел из кабинета.
– Домашнее задание? О чём это он? – удивлённо поинтересовался какой-то странный тип в тёмных очках, вылезший из картонной коробки в самом дальнем углу класса.
– Мадао, ты, как всегда, совершенно бесполезен, – фыркнула Кагура. – Снова отсыпаешься с попойки, а потом вскакиваешь посреди урока и несёшь какую-то чушь. Гин-чан, как обычно, жаловался на высокую арендную плату… – очевидно, потеряв всяческий интерес к этой теме, девушка резво развернулась к Цукуё и, схватив её за руку, уверенно поволокла вслед за собой. – Пойдём, Цукки-чан, я устрою тебе экскурсию по школе! Начнём мы, разумеется, со столовой!
Цукуё, вдруг почувствовавшей себя ужасно уставшей, не имеющей никаких сил для того, чтобы дать хоть какой-то отпор настырной компаньонке, подумалось, что эти несколько месяцев будут самыми долгими во всей её школьной жизни.
*******************
Цукуё не удалось отвязаться от Кагуры и после второго урока. На этот раз девочка насела на неё с расспросами, выясняя, по мнению Цукки, совершенно бесполезную информацию, вроде того, откуда она, где работает её отец, нравится ли ей Токио и т.д. Девушка отвечала едва ли не односложно, всячески демонстрируя, что не расположена к беседе. Однако вокруг её парты уже столпилась кучка страждущих, осаждающих её всё новыми дознаниями. Кто-то даже пробовал спросить её про шрамы… В итоге перемена закончилась прежде, чем Цукуё смогла уделить хотя бы минуту свободного времени самой себе.
Однако после третьего урока ей наконец-то удалось избавиться от надоевшего общения. Хотя Кагура очень настаивала на том, чтобы пообедать вместе, на помощь Цукуё, очевидно, сам того совершенно не желая, пришёл Сого. Стоило только Кагуре достать свою коробочку с бэнто, как парень подскочил к ней, огрел учебником по голове и выхватил обед у опешившей от неожиданности девушки. Ловко увернувшись от пинка в живот, которым хотела наградить его за подобное рвение девчушка, он отскочил назад, попутно открывая крышку. Уже на бегу из класса Сого незнамо откуда достал палочки и усердно принялся заталкивать в себя еду, с набитым ртом благодаря Кагуру за любезно предоставленное угощение. Та же, в свою очередь, подняла над головой парту и с диким рёвом: «ЭТО МОЯ ЕДА, СКОТИНА!!!» швырнула её туда, где ещё долю секунды назад находился парень. Заметив, что цель так и осталась нетронута, Кагура опрометью ринулась следом с таким выражением на лице, словно была вот-вот готова впиться в своего обидчика зубами и растерзать на месте.
Самое удивительное во всей этой сцене было то, что в классе на неё совершенно не реагировали. Каждый был занят своим делом, ведя будничные беседы, и даже летающая над головой парта не была способно привлечь хоть чьё-нибудь внимание. Цукуё же потребовалось лишних секунд десять, чтобы, наконец, прийти в себя. Когда она опомнилась, то тяжело выдохнула и, закинув сумку на плечо, поспешила выйти из класса.
Ноги сами несли её к уединённому уголку, в котором бы она наконец-то могла побыть в одиночестве и отдохнуть от окружающего сумасшествия. В любой школе, где бы она ни училась, Цукуё предпочитала проводить время вдали от всех. И потому всякий раз во время перемен она забиралась на крышу учебного заведения, где бы её точно не побеспокоили. К тому же сверху всегда открывался прекрасный вид на окружающее пространство, и Цукуё, будучи по натуре девушкой предусмотрительной, проводила немало времени за его подробным изучением. Чему-чему, а заранее просчитывать пути к отступлению опыт прошлого её научил.
Поднявшись по лестнице до двери, ведущей на крышу, Цукуё достала из волос заколку в форме куная и вставила её в замочную скважину. Ей и в прежних школах приходилось частенько прибегать к подобной уловке. Зато закрытая дверь всегда гарантировала, что крыша, кроме неё, никого не интересует. Повозившись пару минут, девушка услышала щелчок, после чего замок поддался, и она беспрепятственно открыла дверь.
Лицо обдал свежий ветерок, и Цукки первый раз за день вздохнула спокойно. Нет, вся эта братия психов её мало тревожила. В конце концов, и семестра не пройдёт, а она уже от них уедет. Просто ей никогда не нравились первые дни в новой школе. И эти попытки окружающих завязать с ней беседу, подружиться... Благо, уже через несколько дней, замечая её полное равнодушие к какому-либо общению, все страждущие до знакомства предпочитали ретироваться, между собой шушукаясь о странности и нелюдимости новенькой ученицы. И это полностью устраивало Цукуё. Вопреки мнению некоторых особенно сердобольных бывших одноклассников, она никогда не чувствовала себя изгоем или ущемлённой. Ей было совершенно комфортно чувствовать собственную независимость, возможность в любой момент поступать так, как того требовала логика обстоятельств. А чувства только мешают принимать правильные решения…
Подойдя к краю крыши, Цукуё опустила голову вниз. С высоты всё казалось таким крошечным, незначительным, таким, что можно было бы совершенно не брать в расчёт. Если бы только можно было проводить на крыше все школьные часы…
Цукки порылась в сумке и достала из неё кисэру, коробочку с табаком и спички. Аккуратно наполнив трубку, она зажгла её, глубоко затянулась, после чего облегчённо выдохнула. По телу тут же разбежалась приятная волна расслабления, и девушка смежила веки, наслаждаясь этим ощущением. Терпкий аромат успокаивал её, словно обволакивая мир вокруг густой пеленой, не давая просочиться никаким сомнениям прошлого. Вновь поднеся трубку к губам, Цукуё наблюдала за лёгким кружением дыма, тонкой нитью взвившегося вверх. Когда ветерок подул в её сторону, от табака защекотало в носу, и девушка непроизвольно чихнула.
– Будь здорова.
– Благодарю.
Цукки резко повернулась направо, наткнувшись взглядом прямиком на Гинпачи. Он стоял, убрав одну руку в карман длинного белого халата, а в другой держа JUMP. Во рту у него дымила сигарета, а полностью отрешённый взгляд безучастно направлен вдаль.
– Чудная погода, не так ли?
Цукуё не ответила, вместо этого попятившись назад. Это нехорошо, совсем нехорошо. Она одна, на крыше, против крепкого на вид мужчины лет 26-27, который, судя по всему, совсем не лыком шит. Как, чёрт возьми, этому типу удалось так незаметно к ней подкрасться? И что он теперь собирается делать?..
Оценивая свои позиции, Цукки бросила взгляд вниз. Как она и думала, прыгать вниз значит сразу же попрощаться с жизнью. С другой стороны, до спасительной двери предстоит преодолеть шагов двадцать. И будь стоящий перед ней мужчина лицом совершенно заурядным, навыков и ловкости Цукуё вполне бы хватило, чтобы быстро его обезвредить и выскочить на лестничную площадку. Вот только девушка нутром чуяла, что незваный гость заурядным отнюдь не был. А это значило только одно: придётся драться с тем, кто сильнее её самой…
Напрягшись всем телом, Цукуё осторожно потянулась рукой за спину, туда, где за поясом был спрятан кунай. В это время мужчина развернулся к ней и, спустя пару секунд лицезрения девушки в, казалось бы, полностью бездумном состоянии, нахмурился.
– Эй, ты…
Цукуё слегка подалась вперёд, вот-вот готовая ринуться на противника. План, пришедший в голову, был прост: как только она заметит, что он собирается достать оружие, она тут же нападёт, выбьет из его рук пистолет (она полагала, что в кармане халата он сжимает как раз-таки его), а потом, воспользовавшись тем, что они стоят на крыше, загонит его на самый край так, чтобы ему едва удавалось балансировать. Да, довольно рискованно, но, находясь в шаге от опасности, приходится полагаться только на интуицию и умение быстро реагировать на смену обстановки.
Между тем брови псевдо-учителя – вот ведь гад, как ловко всё с подставной профессий провернул – сошлись у переносицы.
– А что ты тут вообще делаешь? Мне казалось, что я закры…
От обострённого внимания Цукуё не укрылось, как рука мужчины, нащупав что-то в кармане, медленно потянулась наверх. Не мешкая ни секунды, Цукки метнулась к нему, выхватив из-за спины кунай, и, в одном прыжке преодолев разделявшее их расстояние, точным ударом ноги выбила из его ладони предмет, который он достал из халата. Звякнул метал, блеснув на солнце ярким бликом, и связка ключей полетела вниз…
Связка ключей?!
Ошарашенная Цукки, совершенно не готовая к такому повороту, следила за ней взглядом гораздо дольше, чем могла себе позволить сейчас, после своего броска замерев на краю крыши в весьма неустойчивом положении. Опомнилась она только тогда, когда уже полностью потеряла равновесие и едва не сорвалась вниз, если бы тут её не схватили за плечи и с силой не потянули назад.
– Ты с ума сошла?! Это ещё что за выкрутасы?! – учитель, которому-то и принадлежали все лавры спасения совершенно опешившей девушки, тряс её за плечи так, словно хотел вытрясти из неё душу. Его лицо при этом, в совершенном контрасте со всеми предыдущими гримасами вселенской тоски и уныния, выражало такой букет разнообразных эмоций, что Цукуё бы даже могла улыбнуться, если бы у неё не начала так кружиться голова... и если бы она не была самой собой.
– Ч-что в-вы д-делае-ете? – из-за того, что он всё ещё с силой её потряхивал, она даже не могла нормально говорить. – Д-да от-тпус-стите м-меня, н-нако-онец-ц!
Она попыталась вырваться, но это оказалась тщетно. Что ж, в одном Цукки точно не ошиблась: мужчина, стоящий перед ней, был силён. Чертовски силён. Хорошо, что не пришлось с ним по-настоящему сражаться, расклад-то был отнюдь не в её пользу.
– Что?! Чтобы ты снова на меня накинулась?! Или, чего хуже, снова попыталась сигануть вниз?! Эй, учти, я не подписывался на то, чтобы идти свидетелем по делу какой-то несчастной психопатки, решившей свести счёты с жизнью! Или, что ещё ужаснее, как обвиняемый в убийстве!
– Ой, посмотрите на себя! – ну хоть трясти перестал. – Из нас двоих на сумасшедшего сейчас больше походите именно вы! Возьмите себя в руки!
– И это говорит мне та, что минуту назад сама набросилась на меня, а потом едва не улетела с крыши! – безумные пляски эмоций на его лице наконец прекратились, и он криво усмехнулся. – Никогда не понимал таких, как ты. Ни минуты не подумают об окружающих и той ответственности, которую на них возлагают своим бездумным эгоизмом… И ведь причина, небось, яйца выеденного не стоит… Что у тебя там? Поправилась на полкило? Нашла седой волос? Или первую морщину?
– Я не самоубийца, идиот! – терпение Цукуё лопнуло, а в глазах полыхнуло яростное пламя.
– Да что ты? – он издевательски вскинул бровь. – Тогда соблаговоли объяснить, что это только что было?
Цукуё осеклась. А вот это уже плохо. Ну не скажет же она, что приняла его за очередного бандита или похитителя, пришедшего по её душу. Вот уж что вызовет сонм бесконечных вопросов, отвечать на которые у девушки не было ни малейшего желания.
– Я… я… заснула.
Повисло молчание. Цукуё знала, что ляпнула непоправимую глупость, однако куда ей было деваться...
– Заснула?!
– Да, я заснула, – нацепив на лицо маску невозмутимого спокойствия, Цукки уставилась прямо на учителя. – Я лунатик и иногда могу совершать непроизвольные действия во сне.
– То есть… ты хочешь сказать… – мягкая вкрадчивость в его голосе не отменяла того, с какой интенсивностью подёргивался глаз мужчины, когда он смотрел на неё, точно на шальную, – что ты непроизвольно пришла на крышу, непроизвольно вскрыла закрытый – я точно помню, как закрывал его снаружи – замок, непроизвольно закурила, потом непроизвольно вытащила непроизвольно спрятанный за спиной кунай, непроизвольно кинулась на меня, непроизвольно выбила из рук ключи и непроизвольно полетела вниз?
– Ну… если в общем и целом, то да, – спокойствию, с которым Цукки пожала плечами, мог бы позавидовать сам Будда. – Должно быть, переиграла вчера в Naruto Shippuden: Ultimate Ninja Storm 3, вот и снится всякое…
– И… – мужчина прищурился, глядя на девушку, как на полоумную, – и ты действительно веришь, что меня удовлетворит твоё объяснение?
– А вот это, – она ответила ему полным недружелюбия взглядом, – уже меня не волнует. Можете думать всё, что хотите.
Учитель наконец-то выпустил её плечи из своих рук и хмыкнул.
– Интересно, сколько бравады ты сможешь сохранить, когда будешь оправдываться перед своим классным руководителем и родителями. У кого ты занимаешься?
И вновь повисло молчание. Вот только на этот раз честь буравить взглядом выпала Цукуё. Гинпачи, сам не понимая почему, почувствовал себя не в своей тарелке.
– В чьём я классе? – в голосе девушки сквозили металлические нотки. – В ЧЬЁМ я классе? – она неожиданно повеселела и мило улыбнулась. У Гина же внутри всё похолодело, а на лбу выступила испарина. Такую улыбку он прежде видел только у двоих: у Отае и Камуи. И что она сулила, он прекрасно представлял.
– Интересно, возможно ли… – девушка меж тем певуче продолжила, – может ли быть такое, что… Хотя нет, конечно, это невозможно… Но ведь если предположить, что учитель забыл ученицу, которая перевелась в школу только сегодня и которую он часа два назад лично представлял перед классом… Ведь если допустить это совершенно невероятное предположение, то получится, – тут Цукки набрала в лёгкие побольше воздуха и от души прокричала последние слова так, что они эхом отозвались в ушах несчастного педагога, – ЧТО ЭТОТ УЧИТЕЛЬ – НЕПРОХОДИМЫЙ ОСТОЛОП, КАКИХ СВЕТ НЕ ВИДЫВАЛ!!!
– А-а-а, да нет, что ты… – с опаской глядя на не на шутку разозлённую девушку, Гинпачи осторожно попятился назад, – конечно, я помню, что ты в моём классе… Я просто… просто проверял, а вдруг… вдруг ты заснула ещё прежде, чем войти в кабинет… Ах-ха-ха-ха-ха… А так я, конечно, тебя помню… Цуккини-сан…
– Какого хрена вы назвали меня кабачком?! – девушка уже была готова вновь броситься на стоящего перед ней придурка и накостылять ему по первое число, но вовремя одумалась. Ладно, фиг с ним и со всей этой идиотией. Зато благодаря этому он сам признал её бредовую идею о приступах лунатизма. А значит, что всё шито-крыто.
Девушка устало вздохнула. Затем она развернулась и подошла к сумке, которую бросила прежде, чем ринулась на своего учителя. Поверх неё лежала и трубка. Вновь набив её табаком, она зажгла её и измученно выдохнула клубок дыма.
– Цукуё. Меня зовут Цукуё. Запомните хотя бы это…
Она собиралась глубоко затянуться, когда трубку неожиданно выхватили из её руки.
– Эй, да что не так?! – девушке казалось, что она сейчас выцарапает эти нахальные глаза, которые ещё совсем недавно выражали совершенно истеричный испуг. И вот он смотрит на неё с такой насмешкой, словно она для него какая-то игрушка, которая его здорово развлекает.
– Ой-ой, полегче, – его сардоническая ухмылка только подтверждала её мысли, ко всему прочему вызывая большое желание вцепиться в его волосы и повытаскивать их из этой тупой башки. – Ладно, сделаем вид, что всей этой эпопеи на крыше не было. Но вот на это, – он перевёл взгляд на трубку, – я закрывать глаза точно не буду.
Цукки вскинула брови, кисло отмечая про себя, что приоритеты этот тип расставляет крайне странно. Сквозь пальцы смотреть на попытку нападения или самоубийства – это пожалуйста. А вот уличить её в курении – о-о-о, да… Это, конечно, очень страшное нарушение нравственности и морали, которое просто невозможно игнорировать...
Однако ей больше не хотелось возвращаться к предшествующей сцене, а потому вслух она сказала:
– Я премного благодарна за столь трогательную заботу о моём здоровье. Но мне кажется, вы злоупотребляете своими полномочиями. Отнимать предметы, находящиеся в частной собственности, отнюдь не входит в ваши обязанности, сенсей…
– Тю, да о какой такой частной собственности речь? – Гинпачи ловко подбросил кисэру в руке, линзы его очков сверкнули, а ухмылка расплылась шире. – Маленьким детишкам не положено курить трубки, а уж тем более – на территории школы.
– Кто бы говорил! – огрызнулась Цукуё. – Вы и сами пыхтите, точно паровоз!
– Я?! – брови педагога полезли вверх. – Ни разу!
– Кроме того, что имеет место быть прямо сейчас!
– А, это, – мужчина ухмыльнулся, подойдя к девушке ближе и слегка наклоняясь вперёд, – это не сигарета. Это леденец.
– Да-да, как же! Дымящийся леденец.
– Сама смотри, – с этими словами он вытащил изо рта конфету, с очевидным удовольствием наблюдая за тем, как вытягивается лицо Цукки.
– Так что видишь: я никаких правил не нарушил.
– Зато нарушили моё терпение, – Цукуё буквально прорычала, враждебно щурясь на самодовольного типа, стоящего перед ней. – Верните. Мне. Мою. Трубку.
– И не подумаю, – казалось, чем злее она становилась, тем больше он веселел. И как же раздражало её это ехидство в его глазах! Девушка крепко сжала кулаки, стоя на грани того, чтобы не врезать ему со всей силы, да так, чтобы вся дурь из башки выветрилась.
Но тут в глазах Гинпачи что-то промелькнуло, а уже в следующую секунду он распрямил спину, отдаляя своё лицо от её, и с нарочитой вальяжностью пожал плечами:
– А впрочем, если тебе настолько необходимо что-то держать во рту, то пожалуйста. Надо же понимать, что если отнять у младенца соску, криков потом не оберёшься. Вот только трубки детям не игрушки. Так что держи, – с этими словами он бесцеремонно запихнул свой леденец прямо Цукки в рот. – Вот теперь всё на своих местах. А это я конфискую за полной ненадобностью.
Леденец на зубах Цукки хрустнул от того, с какой силой она сжала челюсть, между тем представляя на месте злосчастной конфеты черепушку своего педагога. Гинпачи, который уже успел развернуться и направиться к выходу, усмехнулся.
– Вот вырастешь и ещё спасибо мне скажешь.
Цукуё выплюнула оставшуюся после скоропостижной гибели леденца дымящуюся палочку. Тщетны были все силы мира для того, чтобы унять бушующую в ней ярость. И только какое-то запоздалое осознание колокольчиком разносилось где-то в отголосках её затуманенного от злости рассудка…
*******************
Гинпачи осёкся только тогда, когда уже спустился ко второму этажу. Постояв на ступени с минуту, он озадаченно почесал голову и посмотрел на трубку, которую держал в руке. Тряхнув головой и отогнав лишние мысли, он лишь слегка присвистнул:
– Что ж, всё хорошо, если это был не первый…
*******************
Присевшая перед сумкой Цукки застыла, так и не в силах сделать ни единого движения.
Уж лучше бы она злилась. Лучше бы рвала и метала, заклиная саму себя стереть в порошок этого наглого, самодовольного, нахального идиота. Лучше бы она его ненавидела, мечтала отомстить. Лучше бы она наплевала на тревожные сигналы сознания, обойдя их всяким вниманием…
Ведь тогда бы не пришлось выслушивать бешеное биение сердца, чувствовать, как горит лицо и трясутся руки, а перед глазами всё так и плывёт. Тогда бы она, может быть, смогла забыть о том, что только что произошло.
Её первый поцелуй*.
* – для тех, кто в танке: имеется в виду непрямой поцелуй. Очень распространённая штука в манге, аниме, дорамах, да и в Азии как таковой. При этом отношение к непрямому поцелую зачастую не менее трепетное, чем к прямому. Ох уж эти тонкости загадочной восточной души))
– Я дома, – протянула Цукуё, закрывая за собой двери. Ответом ей послужила полная тишина. Должно быть, отец её не услышал.
Девушка сняла обувь и прошла из коридора в гостиную. Не обнаружив в ней ни души, она бросила школьную сумку на диван и проследовала на кухню. Отец стоял к ней спиной, обсуждая по телефону условия нового рабочего контракта. Не желая ему мешать, Цукуё прислонилась к дверному косяку, ожидая, когда он закончит разговор. Она не могла видеть его лица, однако сама интонация его речи против воли заставляла её напрячься. И хоть он говорил о вещах отвлечённых, девушка отчётливо слышала жёсткость тона и стальные нотки в его голосе. Не укрылось от её взгляда и то, как сведена его ссутуленная спина, и как впилась в столешницу свободная рука, отчего на ней побелели костяшки.
Цукуё прикрыла глаза. Она попыталась вспомнить, когда же впервые узнала о том, какой работе посвятил свою жизнь её отец, Тобита Данзо, в своих кругах широко известный под прозвищем «паук Джирая». Однако чем больше сцен прошлого проносилось в голове, тем сильнее казалось, что она знала об этом всегда. И даже тогда, когда она была совсем малышкой, и родители ещё пытались что-то скрыть, Цукуё всегда чувствовала парализующий страх при одной только мысли, что папа должен выполнять всё новые и новые поручения от череды сменяющих друг друга начальников. Да и потом, сложно было скрыть то, что отец не появлялся дома неделями, а иногда и месяцами. А после возвращался в следах от жестоких побоев, или, хуже того, оказывался в больнице с тяжёлыми травмами. Мать, которая всё ещё пыталась оградить ребёнка, приободряла маленькую Цукки, говоря, что она может гордиться своим отцом, ведь он помогает многим людям, борется против бесчестия, и, самое главное, самоотверженно защищает покой их семьи. Вот только у Цукуё, той самой Цукуё, которую многие считали холодной, точно льдина, совершенно бесчувственной, неприступной и равнодушной, сердце болезненно сжималось всякий раз, когда она замечала, как подрагивали уголки маминых губ, когда она весело и беззаботно шутила о том, как нелегко строить семью с японским мистером Бондом...
Правду, как она есть, Цукуё узнала от отца, но только после того, как они остались вдвоём. К тому времени не по годам взрослой девочке уже не требовались никакие объяснения, ведь всё, что действительно было важно, она давно поняла сама. В свои десять лет она научилась жить в постоянной готовности к опасности, а в двенадцать – контролировать свои страхи, пряча их под замок и не позволяя вырываться наружу. К четырнадцати годам девушка считала, что полностью научилась жить по тем правилам, которые диктовала ей жизнь. Однако никакая привычка не могла помочь ей свыкнуться с мыслью о том, что в один день она может потерять единственного оставшегося близкого человека.
Работа отца была далека от тех полных авантюры и романтики приключений, которые некогда живо описывала Цукуё её мама. По всем официальным бумагам, Тобита Данзо состоял в штате своих нанимателей в качестве телохранителя. На деле же, его обязанности включали в себя более широкий круг целей и задач. К его услугам часто прибегали высокопоставленные лица, которым тем или иным способом необходимо было решить свои теневые дела. Будь то запугивание конкурентов, слежка, поиск компрометирующей информации посредством не самых законных методов, угрозы, вытряхивание старых долгов. А иногда и задача полностью убрать соперника. Любым способом.
Впрочем, благодаря тому, что Данзо работал исключительно на людей, обеспеченных не только материальным достатком, но и широкими связями, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Реальные обстоятельства его малопривлекательной деятельности прикрывались грамотной и чётко отлаженной отчётностью, рисовавшей все негативные последствия его работы единственно возможным выходом из того или иного положения. Подкупленные судьи, липовые свидетели, зачистка следов, уничтожение улик, пара-тройка звонков нужным людям, и вуаля! – Тобита Данзо блестяще справился с возложенными на него обязанностями, ни на минуту не выходя за рамки своих полномочий.
В этом было немало иронии: реально существующий человек Тобита Данзо никогда не являлся тем, кого детально описывали бесчисленные отчёты, шитые белыми нитками. В то же самое время, фигура паука Джираи, являющегося не более чем маской, была подлинной в глазах всех тех, на кого он работал, либо же тех, кому когда-то перебегал дорогу. И чем больше проходило времени, тем больше казалось, что жизнь Данзо всё крепче оплетают его же собственные паучьи сети…
Цукуё закусила губу. Нет, она ни в чём не винила отца. Он начал не по своей воле, и ещё задолго до знакомства с матерью девушки, и уж тем более до её рождения на свет. А потому сейчас уже было просто невозможно что-либо изменить. Ведь помимо большого числа покровителей и заинтересованных в его услугах лиц, Данзо обладал ещё большим числом врагов. Решись он отойти от дел, и тут же бы лишился защиты вышестоящего круга. И Цукуё не хуже отца знала, что и для него, и для неё это равносильно смерти. В конце концов, даже сейчас, когда они постоянно меняют места жительства, переезжая из одного города в другой, да ещё и под протекцией одних из самых видных людей страны, на них продолжают совершать нападения...
Из груди вырвался тихий вздох. Всё ещё продолжая вести разговор, Данзо обернулся и, встретившись с дочерью взглядом, тепло улыбнулся. Не отпуская трубку от уха, он подошёл к девушке и ласково потрепал её по волосам. Цукки отнюдь не была сентиментальна и слезлива, но просто не могла удержаться от того, чтобы осторожно не обнять отца, уткнувшись носом ему в плечо. Он погладил её по спине и поцеловал в макушку... В редкие минуты, подобные этой, Цукуё закрывала глаза, представляя, что они – самая обыкновенная семья.
– Да, да, мы обязательно должны будем подробнее обсудить этот пункт контракта. Да, определённо, – он скривил рот в гримасе, давая Цукуё понять, насколько осточертел ему этот бесконечный разговор. – Хорошо, тогда до завтра. У-у-ух... Ну наконец-то.
– Первый день на работе, а тебя уже не могут спокойно отпустить домой, – хмыкнула девушка.
– Ты же знаешь, какой геморрой - вся эта бумажная волокита! Где я, а где всё это верное составление документаций. Знаешь, Цукки, формальности при переводе на новое место всегда хуже непосредственно самой работы.
– О да, не могу не согласиться, – девушка усмехнулась, вспоминая собственную неприязнь к проволочкам подобного рода. – Ну и как оно, твоё новое задание?
– Задание как задание, ничего интересного, – Данзо скучающе пожал плечами. – Работа – это последнее, о чём бы я хотел говорить дома. Расскажи лучше, как дела в школе?
– Школа – это последнее, о чём бы я хотела говорить дома, – мгновенно парировала девушка.
– Да брось, Цукки, нельзя быть настолько скрытной. Поделись с отцом своими впечатлениями, это же твой первый день в новом классе. Как всё прошло?
Лучше некуда. Весь класс – сборище психов разной степени неадекватности, главным среди которых по праву можно считать бесконечно раздражающего идиота-сенсея. В её подруги набивается нечеловечески сильный монстр в образе маленькой хрупкой девочки, обременённый преследователем-садистом… Ах да, сама Цукки ведь тоже отличилась: напала на безоружного человека на крыше школы, в результате чего едва не пересчитала все свои кости. А потом ещё соврала, что страдает лунатизмом. А ещё у неё отобрали трубку. И насильно поцеловали.
– Как я и сказала, всё лучше некуда.
– Как ты и сказала? Дорогая, но ты ничего больше и не говорила.
– Тем лучше для всех, – заметив, что Данзо уже открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, она скривилась и быстро продолжила. – Я пойду переоденусь. Надо что-нибудь приготовить на ужин.
– Цукки, ну какая готовка! Сегодня же первый день, как мы с тобой устроились на новых местах. Давай это отпразднуем, закажем что-нибудь на дом и устроим настоящий пир. Или я зря столько зарабатываю, раз даже не могу позволить своей дочери отдохнуть в такой напряжённый день, – и он дружески ей подмигнул. – А потом посидим вместе, посмотрим какое-нибудь кино. Ну, что скажешь?
Хотя Данзо никогда не жаловался дочери на жизнь и не показывал, какого ему приходилось на самом деле, рядом с ней всегда оставаясь спокойным и весёлым, она давно не видела его искренне счастливой улыбки. И сейчас, когда он предлагал ей такое естественное и обыкновенное для членов одной семьи времяпрепровождение, Цукуё не могла не почувствовать, как тепло становится у неё на душе. Ведь всё самое обыкновенное в её понимании уже давно сроднилось с самым счастливым.
– Я только за.
*******************
Последующие две недели пролетели быстро и на удивление спокойно. Отец каждый вечер возвращался домой, пусть даже не всегда вовремя, порядком потрёпанный и уставший. Зато он был рядом, и, не считая пары ссадин и синяков, целый и невредимый. Этого Цукуё было более чем достаточно. Она даже смогла в кои-то веки сосредоточиться на учёбе, уделяя ей немало свободного времени. Хотя в данном отношении самую значимую роль играло то, что в школе она не могла получить фактически ничего. Сумасшедший дом, который ежедневно поджидал её в классе, вовсе не способствовал тому, чтобы она получала образование в стенах учебного заведения, а, напротив, всеми силами этому препятствовал. И хотя раньше Цукки привыкла выносить основной материал непосредственно с занятий, в новых условиях схему пришлось изменить, углубляясь в самостоятельное изучение. Благо, она была отнюдь не глупа и могла положиться на собственную сообразительность.
Что действительно было для девушки в новинку, так это осознавать, что, несмотря на её отчуждённость и холодность, Кагура даже и не думала отворачиваться от общения. Поначалу Цукуё страшно злила её навязчивая компаньонка. Она старалась игнорировать её присутствие или отвечать резкостью на любое её дружеское проявление. Однако девочка не обращала на это никакого внимания, умудряясь обернуть происходящее в шутку. Поэтому вскоре Цукки не осталось более ничего, как просто махнуть рукой. Всё равно её единственное место уединение прочно оккупировано этим больным на голову сенсеем. А уж выбирая между его обществом и компанией Кагуры, Цукуё, не задумываясь, предпочла соседку, для себя решив, что в сравнении с Гинпачи, она и вовсе кажется совершенно вменяемым человеком.
К её несказанному облегчению, после злосчастной сцены на крыше, учитель не проявлял к ней ни малейшего внимания. Пару раз он, кажется, и вовсе забывал о её существовании, пытаясь во время урока выяснить у одноклассников девушки, что это за новое имя красуется в классном журнале. Когда же ему всё доходчиво объясняли и указывали на Цукки, он смотрел на неё совершенно невидящим взглядом, а затем делал какие-то пометки напротив её фамилии, бубня что-то себе под нос. Но вот проходила пара дней, и история повторялась по кругу.
Впрочем, девушка готова была признать, что её полностью устраивало подобное отношение с его стороны. И потом, так было проще отвечать учителю полной взаимностью, не обращая на его присутствие никакого внимания в течение всех занятий. Как правило, она пропускала мимо ушей его монотонные объяснения, вместо этого предпочитая разбирать примеры из учебников. Когда же ей надоедало и это, она разворачивалась к окну и, бесцельно следя за происходящим в школьном дворе, погружалась в собственные раздумья, которые, в свою очередь, сводились лишь к одному: затишье бывает только перед бурей.
Её пессимистичные настроения оправдали себя на третью неделю после переезда в Токио. Вернувшись из школы домой, Цукуё обнаружила лежащую у входа спортивную сумку, заполненную вещами. Девушке не потребовалось много времени, чтобы сложить два плюс два.
– Ты куда-то уезжаешь? – вместо приветствия спросила Цукки, входя в гостиную. Данзо сидел на диване за журнальным столиком, перебирая какую-то пачку документов. Он поднял голову и невесело ей улыбнулся.
– Приходится.
– Надолго?
– Увы… Конечно никто ничего толком не знает, да и нынешний наниматель заметно напустил туману, но из того, что мне известно об этом задании, на его выполнение потребуется месяца полтора-два, – Данзо криво усмехнулся и встал с дивана. – Да уж, не лучшая идея оставлять тебя одну на такой срок.
– Судя по всему, выбора у нас немного, – Цукуё равнодушно пожала плечами. Собственная участь беспокоила её значительно меньше судьбы отца.
– Я договорился с нанимателем о том, чтобы тебе выделили охрану.
– Охрану? Мне? – девушку вскинула бровь, глядя на отца, точно на полоумного. – И что она будет делать? Ходить за мной конвоем по пятам? Установит камеры наблюдения в квартире и школе? Не говори чепухи.
– Не думаешь же ты, что я просто уеду, бросив тебя совершенно одну на произвол судьбы?
– Ты слишком драматизируешь. Да и потом, у нас и раньше не было иного выхода, кроме как положиться на случай. Ты же понимаешь, что даже когда мы живём вместе, ты не можешь быть рядом круглые сутки. Тебе остаётся лишь довериться моей интуиции и умению постоять за себя.
– Очень убедительно, однако, когда речь идёт о нескольких месяцах, я не намерен тобой рисковать.
– Отец, вспомни, я далеко не впервые остаюсь без присмотра. И до сих пор обходилось без инцидентов.
– Я намерен сделать всё, чтобы без них обходилось и впредь, – Данзо свёл брови, и его в глазах блеснула железная решимость во что бы то ни стало защитить единственного дорогого человека. – И, как я уже говорил, речь идёт больше, чем об одном месяце.
– Но подумай сам, что мне угрожает в нашей квартире? Она находится в элитной многоэтажке с первоклассной охранной системой. Вряд ли в неё просто так может попасть человек с улицы. Ты лично выбирал нам такое жильё, где бы можно было чувствовать себя, как за каменной стеной... Зачем нужно что-то ещё? Или эта охрана будет кормить меня с ложки, вытирать сопли и читать на ночь сказки?
– Если понадобится, то и сказки читать будет, – жёсткий тон его голоса красноречиво говорил, что Данзо не приемлет никаких пререканий. – Цукки, не спорь, я не изменю своего решения. Я уже договорился обо всём с главой охранного агентства, который работает на того же человека, что и я. Сакамото-сан посоветовал одного своего хорошего знакомого, за которого поручился собственной головой. Он должен приехать с минуты на минуту.
– Он приедет прямо сюда?
– Конечно. Ведь он будет тут жить.
– И ты настолько ему доверяешь, что оставишь меня только лишь под его присмотром? Как-то это несерьёзно. Может, следует созвать в нашу квартиру всё местное отделение полиции? – саркастично уточнила Цукуё.
– У меня не было времени лично с ним познакомиться, – Данзо пропустил мимо ушей издевательскую интонацию дочери, – но, судя по рассказам, этот парень своё дело знает. Послужной список весьма впечатляющий. Да и Сакамото-сан, хоть малость и странноват, но о таких вещах шутить бы не стал. Так что в этот раз обойдёмся без местного отделения полиции.
– Отлично, просто отлично, – сквозь зубы проскрежетала девушка.
– Вот будешь на моём месте и поймёшь, что такое сходить с ума из-за беспокойства о безопасности собственных детей, – отец ласково поцеловал дочку в макушку, но та лишь хмыкнула в ответ.
– Ха, знаешь, шанс понять твою точку зрения, будучи на месте родителя, может представиться мне гораздо раньше, нежели ты представляешь. Главное, не забудь в следующий раз передать Сакамото-сану благодарность за то, что его сверхнадёжный человек, о котором мы ничего не знаем, стал отцом моего ребёнка.
На мертвенно бледном лице Данзо выступил пот, а глаза, в ужасе полезшие из орбит, вперились в Цукуё с маниакальной паникой, в то время как трясущиеся пальцы крепко вцепились в её плечи.
– Никогда не шути так, Цукки, – от его слов веяло могильным холодом на пару со скрытой угрозой. – Но если он к тебе хоть притронется… Я лично отрежу его драгоценную кинтаму, скормлю стервятникам вперемешку со слабительным, чтобы потом…
– Поговори с ним об этом сам, – раздражённо бросила девушка, вырываясь из его цепкой хватки. – Мне совершенно не хочется знать всех этих подробностей... А вот, кажется, и он.
Ровно в этот момент раздался звонок в дверь. Данзо, недоверчиво поглядывая на дочь, буркнул «я сам» и удалился в коридор. Он что, решил, будто Цукуё уже готова наброситься на своего надзирателя в порыве страстной любви? О, ками-сама, за что ей только это...
Послышался звук отпирающегося замка, после которого отец совершенно будничным тоном поприветствовал вошедшего. Будто бы и не устраивал минуты назад никакой истерики, ха-ха.
– Здрасьте, – раздалось ему в ответ.
Цукуё застыла на месте, точно громом поражённая единственным брошенным словом. Точнее тем, как оно было произнесено. Этот тембр голос и манеру говорить она, должно быть, узнала бы и из миллиона. Шокированная собственной страшной догадкой, пришедшей в голову даже быстрее, чем навалился пригвоздивший к земле ужас, она помотала головой, силясь угомонить вопящий о катастрофе внутренний голос.
Увы, она слишком хорошо понимала тщетность всяческих попыток противостоять суровой реальности. Ведь даже совершенно не понимая того, как такое могло произойти, девушка наперёд знала, с чем её предстоит лицом к лицу столкнуться у дверей собственной квартиры.
– Цукуё, подойди сюда, – позвал дочь Данзо.
Едва переставляя ватные ноги, девушка медленно двинулась вперёд. Опустив голову и чувствуя себя так, словно каждый с трудом дающийся шаг приближает её к петле на эшафоте, Цукки подошла к отцу и встала рядом, упрямо продолжая изучать пол под своими ногами.
– Это моя дочь, Тобита Цукуё. Надеюсь, вы поладите... хотя и не слишком сильно, – последнее было сказано глухо и неразборчиво. В ответ на это новоиспечённый охранник выдавил из себя какое-то мычание, свидетельствующее о том, что он ничего не понял.
Оттягивать минуту своей неизбежной казни более не имело смысла, а потому Цукки, болезненно закусив губу, подняла голову наверх. Глаза быстро пробежали по грубым чёрным сапогам, чем-то напоминающим армейские, чёрным джинсам, светло-серой куртке, поверх которой был намотан красный шарф, вверх, к знакомой лохматой белёсой шевелюре.
– Э-э, привет, – лениво протянул мужчина, – меня зовут Саката Гинпачи. Приятно познакомится.
Повисло молчание. В сложившейся ситуации Цукуё было сложно в это поверить, но ей показалось, что она только что открыла новые грани и возможности идиотизма своего сенсея. Нет, серьёзно, он действительно её не помнит?!
– Извините, моя дочь несколько злится за мой внезапный отъезд и за то, что я без её ведома пригласил вас присматривать за ней.
– Пустяки, – Гинпачи стащил сапоги, бросив их как пришлось. – Мне часто приходится иметь дело с капризными детьми. Во сколько, вы говорите, её нужно укладывать спать?
– Я думаю, что вам не стоит беспокоиться об этом, – едва только встретив намёк, прямиком упирающийся в постель, Данзо заметно напрягся. Он уже и сам изрядно жалел, что не имел возможности заранее узнать об этом парне получше, а также чётко объяснить ему его обязанности, что он делать мог и, самое главное, НЕ мог. Стараясь успокоиться, он вспомнил, что Цукуё всё ещё может постоять за себя, да и Сакамото-сан отзывался о Сакате весьма лестно. Так что тут ему не оставалось ничего, кроме как поверить в его чистую совесть и благие намерения. А также в крепкую дверь и надёжный замок в комнате дочери.
– Что ж, думаю, Цукуё сама устроит вам небольшую экскурсию по нашей квартире и объяснит, что и где находится. В остальном всё просто: вы отвечаете за её безопасность, и только. Большего от вас не требуется. Это в качестве аванса, – Данзо вручил мгновенно оживившемуся Гинпачи солидный конверт с деньгами. – Остальное отдам по возвращению, после того, как лично удостоверюсь в полной сохранности моей дочери. Полной сохранности... Вы ведь понимаете, о чём я?..
– О, да, конечно, я вас прекрасно понимаю! – с горящими глазами Саката пересчитывал деньги, увлечённо мурлыча какой-то незамысловатый мотив себе под нос. – Всё будет сделано в лучшем виде, босс, можете на меня рассчитывать!
Уверенность в правильности своего решения всё быстрее покидала Данзо, когда он смотрел на стоящего перед ним мужчину. И всё же другого выхода у него теперь не было. Тяжело вздохнув, он посмотрел на циферблат наручных часов. Стрелки показывали без четверти шесть, намекая, что лишняя минута промедления грозила ему опозданием. Мысленно вознеся мольбу к небесам сжалиться над его бедным отеческим сердцем, Данзо всучил Сакате блок запасных ключей от квартиры и направился к выходу.
Но когда он увидел, что Цукуё всё ещё стояла в коридоре, потупив голову и сжав ладони в кулаки, тоска от расставания с дочерью вмиг вытеснила из сердца все предшествующие терзания. Он подошёл к ней ближе и крепко обнял, шепнув на ухо: «Я обязательно вернусь». Она обхватила его спину руками, с силой сжав ткань свитера на его спине. Подавив извечное желание взмолиться о том, чтобы он остался, Цукки эхом повторила: «Обязательно».
Они постояли так несколько минут, после чего Данзо отпустил дочку и отстранился. Одев удобные ботинки и тёмный плащ, он закинул сумку на плечо и чмокнул Цукуё на прощание в лоб.
– Будь хорошей девочкой и слушай Сакату-сана... Но не во всём, – он подмигнул ей даже слишком весело, заставив девушку горестно признать, что отец всё ещё помнит глупую шутку о беременности. – Люблю тебя.
– И я, – тихо шепнула девушка закрывшейся перед ней двери, так и оставшись стоять на месте.
Как и всегда после его ухода, она ощущала невыносимо гнетущую пустоту. Теперь ей хотелось остаться совершенно одной, чтобы хоть немного привести мысли и чувства в порядок. А вместо этого судьба точно в насмешку пихает её в общество человека, которого она меньше всего на свете желала бы видеть. Да что там, видеть, она была бы совершенно счастлива и вовсе его не знать!
Однако ей не удалось вдоволь пожалеть себя и посетовать на злую иронию судьбы. Потому что в этот момент мимо Цукуё уверенно прошагал тот самый человек, которому минут пятнадцать назад вверили её жизнь, и принялся одевать свои сапоги. А ведь она думала, что уж теперь-то он её не удивит.
– Что вы делаете?
– Я? – Гинпачи в недоумении огляделся по сторонам, как будто бы кроме него в коридоре находилось ещё человек десять, к каждому из которых и мог быть обращён этот нехитрый вопрос. – А на что это, по-твоему, похоже?
– Вы собираетесь уйти.
– Бинго! Так и есть! А ты молодец, сообразительная, хвалю.
– Чёрт возьми, что за клоунаду вы здесь устроили! – Цукуё, и так находившаяся далеко не в лучшем настроении, могла бы воспламенить собой поднесённую спичку.
– Ой-ой, девочка, полегче! – Саката примирительно затряс руками. – Тебе нужно побыть одной, немного остыть и успокоиться. А я пока немного… прогуляюсь. Вернусь поздно, так что как посмотришь Futari wa Milky Holmes*, почисти зубы, вымой уши и ложись спать. Чао!
С этими словами он хлопнул дверью и был таков.
А Цукуё наконец поняла, что Гинпачи-сенсей – удивительный человек, который никогда не перестанет поражать её своим скудоумием и необыкновенной способностью толкать на мысли о прелестях изощрённых способов убийств.
Futari wa Milky Holmes* – мозговыносящий сёдзё-бред о девочках-детективах, идущий по Tokyo MX TV в 22:00. В данном случае используется как аналог нашей программе «Спокойной ночи, малыши».
Что ж, по сему начнём, пожалуй...
Название: Влечение.
Автор: ManyaChka, она же akhCaynaM
Бета: Цумари
Дисклаймер: Я не я и лошадь не моя. И вообще, Сарачи-сенсей – наше всё!!!
Предупреждения: искренне стараюсь писать всё по канону, и всё же как огня боюсь ООС-ности... Тебе судить, дорогой читатель, пронесло или нет ^.^"
Рейтинг:
Пейринг: Гинтоки/Цукуё, фоном Кагура/Сого, а возможно и ещё кто-нибудь.
Жанр: Романтика, юмор, драма.
Статус: в процессе написания (пока что 2 главы).
Размер: макси.
Размещение: исключительно с согласия автора и с этой шапкой.
Описание: AU. Школьные годы чудесные... И, разумеется, горячо любимый 3-Z. А ещё Цукки в роли новенькой-ученицы-с-тёмным-прошлым и Гинпачи-сенсей в очках и с дымящимся леденцом во рту. Описание сюжета в данном случае бессмысленны, так что просто читайте =^____^=
От автора: Кааааак же давно хотелось написать что-то по AU школа Гинтамы. Она прекрасна, хоть и уделили ей вскладчину минут 10 экранного времени. Но, как это со мной частенько бывает, не было стоящих мыслей. Толчком к написанию фанфика послужил чудеснейший додзинси страниц на 5. Собственно говоря, автор вновь рискнул приплести рисованную историю к собственному повествованию, результат чего вышла последняя сцена 1 главы. Надеюсь, никого такая наглость со стороны автора сильно не покоробит... =__=
Ах, да, ещё кое-что. Фанфик планируется долгоиграющий, а отношения между персонажами будут развиваться плавно и медленно, так что рейтинг NC-17 – это ещё очень и очень нескоро) А сейчас можно с совершенно спокойной совестью читать PG-13 и радоваться жизни)) Приятного чтения!
читать дальше
Глава 1
Цукуё отвлечённо изучала носки своих ботинок, стоя перед дверями в класс. Будь её воля, она бы обошлась без этих набивших оскомину условностей. Извечная обязанность произносить речь перед будущими одноклассниками ей изрядно надоела. Что толку представляться людям, с которыми её будет связывать не более чем пара месяцев совместного обучения? Тем, кто забудет о ней уже к началу нового семестра и кого никогда не вспомнит она сама? Цукки тихонько вздохнула. Эта навязчивая формальность с каждым разом утомляла её всё больше. Может, ей следует сделать видеозапись со своим представлением и показывать её всякий раз при переводе из одной школы в другую?
– Итак, класс, сегодня у нас радостное событие, – абсолютно отсутствующая интонация в голосе учителя самым наглым образом свидетельствовала о том, насколько ему сия радость безразлична. – Сегодня к вам, лоботрясы и увальни, лодыри и бездельники, присоединится ещё один точно такой же неуч, разнообразия ради, в юбке, – Цукуё поморщилась, хотя особого значения его словам и не придала. Она привыкла ко всякому обращению от взрослых, в том числе и откровенно хамскому, посему вся эта история была для неё отнюдь не нова. – Так что прошу любить и жаловать, э-э-э…
– Тобита Цукуё, – не дожидаясь, пока учитель соизволит-таки вспомнить, как её зовут, Цукки сама открыла дверь и, заставив слегка озадаченного педагога отойти в сторону, подошла к доске, взяла мел, молча написав на доске своё имя.
Затем она развернулась лицом к ученикам и чётко произнесла:
– Здравствуйте. За год это уже третья школа, в которую я перевожусь и, очевидно, далеко не последняя. Работа моего отца подразумевает постоянные переезды из одного города в другой, поэтому шансы, что я останусь в Токио хотя бы до весенних каникул, близки к нулю. В связи с этим я хочу поставить точку в своей приветственной речи. Поверьте, я совсем не заинтересована в том, чтобы заводить здесь новые знакомства, так что дальнейшие разглагольствования считаю пустой тратой времени. На этом у меня всё, – девушка слегка поклонилась в знак окончания своей речи.
В классе повисла тишина. Взгляды учеников были прикованы к ней, некоторые из них выражали удивление, другие – недоумение, кто-то поглядывал на неё с усмешкой, а пара человек и вовсе улыбались ей от уха до уха. В любом случае, Цукуё быстро надоело быть в центре всеобщего внимания. Она повернула голову к учителю, который с отрешённым видом глядел на неё и, кажется, даже не заметил, что девушка уже закончила говорить. Цукуё вскинула бровь и не без нажима спросила:
– Сенсей, куда я могу сесть?
Мужчина вздрогнул, словно его только что разбудили, вгляделся в её лицо с каким-то преувеличенным недоумением, а затем быстро пробежался взглядом по классу в поисках свободного места.
– Хмм, садись-ка вон за той рыжей очкастой коротышкой, – он кивнул в сторону девочки, занимающей место у самого окна, носившей странные очки со спиралями, нарисованными прямо на линзах. – Она у нас как раз точно с луны свалилась, так что вы, очевидно, скоро найдёте общий язык.
– А сами-то вы откуда свалились, сенсей? – буркнула Цукки себе под нос, вовсе не ожидая, что её услышат. Однако когда в его взгляде на миг мелькнуло любопытство, она даже усомнилась в этом. Впрочем, ей это и вовсе могло показаться: не зная человека, легко спутать блеск глаз с блеском очков, так что особенного внимания девушка обращать не стала.
Стоило ей сесть за парту, как рыжая девочка резво повернулась к ней. Кажется, она была жутко довольно новому соседству. Её глаза были полностью скрыты за толстыми стёклами, однако лицо выражало живой интерес:
– Привет, я Кагура. Очень приятно с тобой познакомиться, Цукки-чан! Надеюсь, мы с тобой скоро подружимся! – она широко улыбнулась и активно принялась трясти Цукуё руку в знак самых искренних и добрых намерений.
– Цукки-чан? – брови девушки поползли вверх. Она с сомнением глянула на свою сверхэнергичную соседку, уже было собираясь высказать всё, что думает о таких посягательствах на своё имя, однако её опередили.
– Эй, новенькая, советую тебе всячески избегать общения с этой мелкой, – Цукуё повернула голову направо, увидев по соседству с собой парня со светло-каштановыми волосами, с издевательской ухмылкой глядящего на Кагуру. – Её мозг полностью усох от вечного поедания сушёных водорослей, так что по уровню мышления она напоминает одноклеточный организм. Будешь проводить с ней время и вскоре заметишь, как она присасывается к тебе, паразитируя на твой жизни.
– Ой-ой, кто это там тявкнул? – звонкий девичий голос резко сменился гнусавым говором, который больше всего подошёл бы какому-нибудь гопнику с района. – Уж ни шавка ли гориллы и майонезника тут заскулила? Давно не получал по шее, чёртов садюга?
Ухмылка на лице парня расплылась шире, а глаза странного каре-красного цвета недобро блеснули.
– Учти, китаёза, на бешеную дворняжку здесь больше всего походишь именно ты. Вот только лаешь не на ровню. В драке я сдерживать себя не буду, даже если передо мной сопливые детишки. Что же до того, что со слабыми девчонками надо быть помягче… – парень скривился и насмешливо пробежал взглядом по Кагуре, остановившись взглядом на её груди, – я до сих пор не вижу ни единой причины считать, что передо мной сидит девушка.
– Что ты сказал?! – в ярости завопила Кагура, вскакивая с места и вот-вот готовясь накинуться на обидчика. По тому, как быстро её новая знакомая завелась от этого комментария, Цукуё сделала вывод, что удар пришёлся по самому больному месту, и даже мысленно ей посочувствовала.
– Врежь ему, Кагура-чан! – оживилась какая-то девушка с каштановыми волосами, собранными в высокий хвост. – Покажи ему силу своей цветущей юности, втопчи в землю всё его самолюбие и гордость!
– О-отае-сан, разве же так можно?.. – сидящий слева от девушки парень, всем своим видом поразительно напоминающий примата, замахал руками, стараясь успокоить свою соседку. – Не лучше ли решить всё мирным путём, нээ?
– Заглохни, маньяк-сан, мы все хотим посмотреть на сцены жесткого избиения малолетних! – с милой улыбкой Отае отвесила увесистую оплеуху бедолаге, из-за которой он повалился на пол. – Ну же, господа, делайте ваши ставки!
– Лидер победит! – взвыл парень с длиннющими тёмными волосами. – Вперёд, Лидер, мы в вас верим! Верно, Элизабет?
Неведомый объект, к которому он обратился, сидящий за соседней с ним партой и являющий собой некое тело в белом балахоне с круглыми глазами и утиным клювом, вскинул вверх табличку с надписью «Кагура-чан, мы с тобой, а с нами сила!»
– Да, Кагура, мы с тобой, – поддакнул какой-то брюнет. – Сделай милость, урой этого типа по полной. Достал уже со своими сисконом! Перестань наконец докучать нам с Мицубой-доно!
– Хиджиката-ублюдок, подавись своим майонезом и сдохни в агонии! – моментально откликнулся виновник всех беспорядков. – Ты к моей сестре и на шаг не приблизишься. Иди пускать слюни на рисованные трусы, чёртов отаку.
– Э-эй, ты же знаешь, что я уже давно не смотрю аниме! Это всё в прошлом! – взвился до этого спокойный Хиджиката.
– Такие вещи нельзя оставить в прошлом. Ты запятнал свою репутацию на всю жизнь и умрёшь с этим позором, так и оставшись девственником и неудачником. Такова судьба всех проклятых фанатиков, которые гонятся за своими смехотворными иллюзиями.
– Эй, что ты имеешь против фанатов?! – на этот раз голос подал какой-то очкарик. – Как капитан фан-клуба Теракадо Оцу-чан, я, Шимура Шимпачи, не собираюсь выслушивать пустые оскорбления!
– Та-а-ак, класс, угомонились! – вялый голос учителя, о котором все успели благополучно позабыть, на удивление отчётливо прозвучал в поднявшемся гомоне. – Шимура-кун, попридержи коней. Тебе следует лояльнее относится к своему собрату по сискону.
– Да нету у меня никакого сискона!!! – взвыл Шимпачи.
– Да-да, конечно, мы тебе верим, – с убийственно инертной гримасой на лице сенсей лениво перевёл скучающий взгляд на двух зачинщиков беспорядка. – Соичиро-кун, убавь бушующее в тебе пламя страсти. Пофлиртуешь с Кагурой после занятий.
– Сенсей, я не Соичиро-кун, я Окита Сого, – спокойно констатировал сосед Цукуё.
– Ну вот, ещё один… – учитель скривился, точно проглотил лимон. – Признавайся, это ты его научил, Зура-кун?
– Зура джанай, Кацура да! – моментально среагировал длинноволосый брюнет.
– И я о том же, – с несчастным видом выдохнул педагог. – Кто-нибудь, пните Кондо-куна: хватит спать на уроке… Отае-сан, можно было сделать это и с меньшим рвением. Для того, чтобы проснуться, ему вовсе не обязательно было врезаться в стену… Э-э-э-э, да… Кто хочет отнести тело Кондо-куна в медпункт?.. Что, нет желающих? Никто не хочет помочь Гинпачи-сенсею наконец-то начать урок?
Вверх тут же взмыла рука.
– Ради вас, Гинпачи-сенсей, я готова на что угодно! – обладательница этой руки, девушка с длинными светлыми волосами с фиолетовым отливом, смотрела на педагога с нескрываемым восторгом и обожанием. – Скажите, что ещё я могу сделать, чтобы осчастливить вас?
– Хмм, – сенсей в задумчивости почесал голову, – пожалуй, ты можешь не возвращаться из медпункта. Да, этим ты меня несказанно осчастливишь… А, но сначала принеси мне новый выпуск JAMP-а и большую коробку клубничного молока.
Лицо девушки покраснело, она закусила нижнюю губу и отвела взгляд.
– Сенсей, вы предлагаете мне остаться в медпункте, чтобы… – она прижала руки к груди и сжала блузу, а её томный взгляд проскользнул от его ботинок до самой макушки, остановившись на скрытых за стеклами очков глазах, – чтобы дождаться там вас?..
– А-а? Никак не пойму, что ты там лопочешь… Сарутоби, не испытывай моего терпения, исчезни уже с глаз долой.
– Слушаюсь, мой господин! – взвизгнула от удовольствия девушка и пулей вылетела из кабинета.
А Кондо-кун так и остался припечатанным к стене.
Гинпачи-сенсей возвёл очи горе и запустил пятерню в свои и без того лохматые волосы.
– Сенсей, разрешите, я помогу Исао-куну, – подала голос девушка с зелёными волосами, заплетёнными в косу, уложенную сзади в высокую причёску.
– Будь так добра, Тама-кун, – учитель устало кивнул ей.
Когда благодаря стараниям Тамы Кондо наконец был выведен из кабинета, Гинпачи зевнул и монотонным тоном обратился к классу:
– Итак, начинаем урок истории. Откройте страницу…
Дзы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ынь. Дребезжащий звонок прервал его так и не успевший начаться монолог.
Гинпачи пару раз сонно моргнул, а затем обвёл сидящих перед ним учеников индифферентным взглядом.
– На этом урок окончен. Домашнее задание всё то же… – и он, не сдерживая безудержной зевоты, вышел из кабинета.
– Домашнее задание? О чём это он? – удивлённо поинтересовался какой-то странный тип в тёмных очках, вылезший из картонной коробки в самом дальнем углу класса.
– Мадао, ты, как всегда, совершенно бесполезен, – фыркнула Кагура. – Снова отсыпаешься с попойки, а потом вскакиваешь посреди урока и несёшь какую-то чушь. Гин-чан, как обычно, жаловался на высокую арендную плату… – очевидно, потеряв всяческий интерес к этой теме, девушка резво развернулась к Цукуё и, схватив её за руку, уверенно поволокла вслед за собой. – Пойдём, Цукки-чан, я устрою тебе экскурсию по школе! Начнём мы, разумеется, со столовой!
Цукуё, вдруг почувствовавшей себя ужасно уставшей, не имеющей никаких сил для того, чтобы дать хоть какой-то отпор настырной компаньонке, подумалось, что эти несколько месяцев будут самыми долгими во всей её школьной жизни.
Цукуё не удалось отвязаться от Кагуры и после второго урока. На этот раз девочка насела на неё с расспросами, выясняя, по мнению Цукки, совершенно бесполезную информацию, вроде того, откуда она, где работает её отец, нравится ли ей Токио и т.д. Девушка отвечала едва ли не односложно, всячески демонстрируя, что не расположена к беседе. Однако вокруг её парты уже столпилась кучка страждущих, осаждающих её всё новыми дознаниями. Кто-то даже пробовал спросить её про шрамы… В итоге перемена закончилась прежде, чем Цукуё смогла уделить хотя бы минуту свободного времени самой себе.
Однако после третьего урока ей наконец-то удалось избавиться от надоевшего общения. Хотя Кагура очень настаивала на том, чтобы пообедать вместе, на помощь Цукуё, очевидно, сам того совершенно не желая, пришёл Сого. Стоило только Кагуре достать свою коробочку с бэнто, как парень подскочил к ней, огрел учебником по голове и выхватил обед у опешившей от неожиданности девушки. Ловко увернувшись от пинка в живот, которым хотела наградить его за подобное рвение девчушка, он отскочил назад, попутно открывая крышку. Уже на бегу из класса Сого незнамо откуда достал палочки и усердно принялся заталкивать в себя еду, с набитым ртом благодаря Кагуру за любезно предоставленное угощение. Та же, в свою очередь, подняла над головой парту и с диким рёвом: «ЭТО МОЯ ЕДА, СКОТИНА!!!» швырнула её туда, где ещё долю секунды назад находился парень. Заметив, что цель так и осталась нетронута, Кагура опрометью ринулась следом с таким выражением на лице, словно была вот-вот готова впиться в своего обидчика зубами и растерзать на месте.
Самое удивительное во всей этой сцене было то, что в классе на неё совершенно не реагировали. Каждый был занят своим делом, ведя будничные беседы, и даже летающая над головой парта не была способно привлечь хоть чьё-нибудь внимание. Цукуё же потребовалось лишних секунд десять, чтобы, наконец, прийти в себя. Когда она опомнилась, то тяжело выдохнула и, закинув сумку на плечо, поспешила выйти из класса.
Ноги сами несли её к уединённому уголку, в котором бы она наконец-то могла побыть в одиночестве и отдохнуть от окружающего сумасшествия. В любой школе, где бы она ни училась, Цукуё предпочитала проводить время вдали от всех. И потому всякий раз во время перемен она забиралась на крышу учебного заведения, где бы её точно не побеспокоили. К тому же сверху всегда открывался прекрасный вид на окружающее пространство, и Цукуё, будучи по натуре девушкой предусмотрительной, проводила немало времени за его подробным изучением. Чему-чему, а заранее просчитывать пути к отступлению опыт прошлого её научил.
Поднявшись по лестнице до двери, ведущей на крышу, Цукуё достала из волос заколку в форме куная и вставила её в замочную скважину. Ей и в прежних школах приходилось частенько прибегать к подобной уловке. Зато закрытая дверь всегда гарантировала, что крыша, кроме неё, никого не интересует. Повозившись пару минут, девушка услышала щелчок, после чего замок поддался, и она беспрепятственно открыла дверь.
Лицо обдал свежий ветерок, и Цукки первый раз за день вздохнула спокойно. Нет, вся эта братия психов её мало тревожила. В конце концов, и семестра не пройдёт, а она уже от них уедет. Просто ей никогда не нравились первые дни в новой школе. И эти попытки окружающих завязать с ней беседу, подружиться... Благо, уже через несколько дней, замечая её полное равнодушие к какому-либо общению, все страждущие до знакомства предпочитали ретироваться, между собой шушукаясь о странности и нелюдимости новенькой ученицы. И это полностью устраивало Цукуё. Вопреки мнению некоторых особенно сердобольных бывших одноклассников, она никогда не чувствовала себя изгоем или ущемлённой. Ей было совершенно комфортно чувствовать собственную независимость, возможность в любой момент поступать так, как того требовала логика обстоятельств. А чувства только мешают принимать правильные решения…
Подойдя к краю крыши, Цукуё опустила голову вниз. С высоты всё казалось таким крошечным, незначительным, таким, что можно было бы совершенно не брать в расчёт. Если бы только можно было проводить на крыше все школьные часы…
Цукки порылась в сумке и достала из неё кисэру, коробочку с табаком и спички. Аккуратно наполнив трубку, она зажгла её, глубоко затянулась, после чего облегчённо выдохнула. По телу тут же разбежалась приятная волна расслабления, и девушка смежила веки, наслаждаясь этим ощущением. Терпкий аромат успокаивал её, словно обволакивая мир вокруг густой пеленой, не давая просочиться никаким сомнениям прошлого. Вновь поднеся трубку к губам, Цукуё наблюдала за лёгким кружением дыма, тонкой нитью взвившегося вверх. Когда ветерок подул в её сторону, от табака защекотало в носу, и девушка непроизвольно чихнула.
– Будь здорова.
– Благодарю.
Цукки резко повернулась направо, наткнувшись взглядом прямиком на Гинпачи. Он стоял, убрав одну руку в карман длинного белого халата, а в другой держа JUMP. Во рту у него дымила сигарета, а полностью отрешённый взгляд безучастно направлен вдаль.
– Чудная погода, не так ли?
Цукуё не ответила, вместо этого попятившись назад. Это нехорошо, совсем нехорошо. Она одна, на крыше, против крепкого на вид мужчины лет 26-27, который, судя по всему, совсем не лыком шит. Как, чёрт возьми, этому типу удалось так незаметно к ней подкрасться? И что он теперь собирается делать?..
Оценивая свои позиции, Цукки бросила взгляд вниз. Как она и думала, прыгать вниз значит сразу же попрощаться с жизнью. С другой стороны, до спасительной двери предстоит преодолеть шагов двадцать. И будь стоящий перед ней мужчина лицом совершенно заурядным, навыков и ловкости Цукуё вполне бы хватило, чтобы быстро его обезвредить и выскочить на лестничную площадку. Вот только девушка нутром чуяла, что незваный гость заурядным отнюдь не был. А это значило только одно: придётся драться с тем, кто сильнее её самой…
Напрягшись всем телом, Цукуё осторожно потянулась рукой за спину, туда, где за поясом был спрятан кунай. В это время мужчина развернулся к ней и, спустя пару секунд лицезрения девушки в, казалось бы, полностью бездумном состоянии, нахмурился.
– Эй, ты…
Цукуё слегка подалась вперёд, вот-вот готовая ринуться на противника. План, пришедший в голову, был прост: как только она заметит, что он собирается достать оружие, она тут же нападёт, выбьет из его рук пистолет (она полагала, что в кармане халата он сжимает как раз-таки его), а потом, воспользовавшись тем, что они стоят на крыше, загонит его на самый край так, чтобы ему едва удавалось балансировать. Да, довольно рискованно, но, находясь в шаге от опасности, приходится полагаться только на интуицию и умение быстро реагировать на смену обстановки.
Между тем брови псевдо-учителя – вот ведь гад, как ловко всё с подставной профессий провернул – сошлись у переносицы.
– А что ты тут вообще делаешь? Мне казалось, что я закры…
От обострённого внимания Цукуё не укрылось, как рука мужчины, нащупав что-то в кармане, медленно потянулась наверх. Не мешкая ни секунды, Цукки метнулась к нему, выхватив из-за спины кунай, и, в одном прыжке преодолев разделявшее их расстояние, точным ударом ноги выбила из его ладони предмет, который он достал из халата. Звякнул метал, блеснув на солнце ярким бликом, и связка ключей полетела вниз…
Связка ключей?!
Ошарашенная Цукки, совершенно не готовая к такому повороту, следила за ней взглядом гораздо дольше, чем могла себе позволить сейчас, после своего броска замерев на краю крыши в весьма неустойчивом положении. Опомнилась она только тогда, когда уже полностью потеряла равновесие и едва не сорвалась вниз, если бы тут её не схватили за плечи и с силой не потянули назад.
– Ты с ума сошла?! Это ещё что за выкрутасы?! – учитель, которому-то и принадлежали все лавры спасения совершенно опешившей девушки, тряс её за плечи так, словно хотел вытрясти из неё душу. Его лицо при этом, в совершенном контрасте со всеми предыдущими гримасами вселенской тоски и уныния, выражало такой букет разнообразных эмоций, что Цукуё бы даже могла улыбнуться, если бы у неё не начала так кружиться голова... и если бы она не была самой собой.
– Ч-что в-вы д-делае-ете? – из-за того, что он всё ещё с силой её потряхивал, она даже не могла нормально говорить. – Д-да от-тпус-стите м-меня, н-нако-онец-ц!
Она попыталась вырваться, но это оказалась тщетно. Что ж, в одном Цукки точно не ошиблась: мужчина, стоящий перед ней, был силён. Чертовски силён. Хорошо, что не пришлось с ним по-настоящему сражаться, расклад-то был отнюдь не в её пользу.
– Что?! Чтобы ты снова на меня накинулась?! Или, чего хуже, снова попыталась сигануть вниз?! Эй, учти, я не подписывался на то, чтобы идти свидетелем по делу какой-то несчастной психопатки, решившей свести счёты с жизнью! Или, что ещё ужаснее, как обвиняемый в убийстве!
– Ой, посмотрите на себя! – ну хоть трясти перестал. – Из нас двоих на сумасшедшего сейчас больше походите именно вы! Возьмите себя в руки!
– И это говорит мне та, что минуту назад сама набросилась на меня, а потом едва не улетела с крыши! – безумные пляски эмоций на его лице наконец прекратились, и он криво усмехнулся. – Никогда не понимал таких, как ты. Ни минуты не подумают об окружающих и той ответственности, которую на них возлагают своим бездумным эгоизмом… И ведь причина, небось, яйца выеденного не стоит… Что у тебя там? Поправилась на полкило? Нашла седой волос? Или первую морщину?
– Я не самоубийца, идиот! – терпение Цукуё лопнуло, а в глазах полыхнуло яростное пламя.
– Да что ты? – он издевательски вскинул бровь. – Тогда соблаговоли объяснить, что это только что было?
Цукуё осеклась. А вот это уже плохо. Ну не скажет же она, что приняла его за очередного бандита или похитителя, пришедшего по её душу. Вот уж что вызовет сонм бесконечных вопросов, отвечать на которые у девушки не было ни малейшего желания.
– Я… я… заснула.
Повисло молчание. Цукуё знала, что ляпнула непоправимую глупость, однако куда ей было деваться...
– Заснула?!
– Да, я заснула, – нацепив на лицо маску невозмутимого спокойствия, Цукки уставилась прямо на учителя. – Я лунатик и иногда могу совершать непроизвольные действия во сне.
– То есть… ты хочешь сказать… – мягкая вкрадчивость в его голосе не отменяла того, с какой интенсивностью подёргивался глаз мужчины, когда он смотрел на неё, точно на шальную, – что ты непроизвольно пришла на крышу, непроизвольно вскрыла закрытый – я точно помню, как закрывал его снаружи – замок, непроизвольно закурила, потом непроизвольно вытащила непроизвольно спрятанный за спиной кунай, непроизвольно кинулась на меня, непроизвольно выбила из рук ключи и непроизвольно полетела вниз?
– Ну… если в общем и целом, то да, – спокойствию, с которым Цукки пожала плечами, мог бы позавидовать сам Будда. – Должно быть, переиграла вчера в Naruto Shippuden: Ultimate Ninja Storm 3, вот и снится всякое…
– И… – мужчина прищурился, глядя на девушку, как на полоумную, – и ты действительно веришь, что меня удовлетворит твоё объяснение?
– А вот это, – она ответила ему полным недружелюбия взглядом, – уже меня не волнует. Можете думать всё, что хотите.
Учитель наконец-то выпустил её плечи из своих рук и хмыкнул.
– Интересно, сколько бравады ты сможешь сохранить, когда будешь оправдываться перед своим классным руководителем и родителями. У кого ты занимаешься?
И вновь повисло молчание. Вот только на этот раз честь буравить взглядом выпала Цукуё. Гинпачи, сам не понимая почему, почувствовал себя не в своей тарелке.
– В чьём я классе? – в голосе девушки сквозили металлические нотки. – В ЧЬЁМ я классе? – она неожиданно повеселела и мило улыбнулась. У Гина же внутри всё похолодело, а на лбу выступила испарина. Такую улыбку он прежде видел только у двоих: у Отае и Камуи. И что она сулила, он прекрасно представлял.
– Интересно, возможно ли… – девушка меж тем певуче продолжила, – может ли быть такое, что… Хотя нет, конечно, это невозможно… Но ведь если предположить, что учитель забыл ученицу, которая перевелась в школу только сегодня и которую он часа два назад лично представлял перед классом… Ведь если допустить это совершенно невероятное предположение, то получится, – тут Цукки набрала в лёгкие побольше воздуха и от души прокричала последние слова так, что они эхом отозвались в ушах несчастного педагога, – ЧТО ЭТОТ УЧИТЕЛЬ – НЕПРОХОДИМЫЙ ОСТОЛОП, КАКИХ СВЕТ НЕ ВИДЫВАЛ!!!
– А-а-а, да нет, что ты… – с опаской глядя на не на шутку разозлённую девушку, Гинпачи осторожно попятился назад, – конечно, я помню, что ты в моём классе… Я просто… просто проверял, а вдруг… вдруг ты заснула ещё прежде, чем войти в кабинет… Ах-ха-ха-ха-ха… А так я, конечно, тебя помню… Цуккини-сан…
– Какого хрена вы назвали меня кабачком?! – девушка уже была готова вновь броситься на стоящего перед ней придурка и накостылять ему по первое число, но вовремя одумалась. Ладно, фиг с ним и со всей этой идиотией. Зато благодаря этому он сам признал её бредовую идею о приступах лунатизма. А значит, что всё шито-крыто.
Девушка устало вздохнула. Затем она развернулась и подошла к сумке, которую бросила прежде, чем ринулась на своего учителя. Поверх неё лежала и трубка. Вновь набив её табаком, она зажгла её и измученно выдохнула клубок дыма.
– Цукуё. Меня зовут Цукуё. Запомните хотя бы это…
Она собиралась глубоко затянуться, когда трубку неожиданно выхватили из её руки.
– Эй, да что не так?! – девушке казалось, что она сейчас выцарапает эти нахальные глаза, которые ещё совсем недавно выражали совершенно истеричный испуг. И вот он смотрит на неё с такой насмешкой, словно она для него какая-то игрушка, которая его здорово развлекает.
– Ой-ой, полегче, – его сардоническая ухмылка только подтверждала её мысли, ко всему прочему вызывая большое желание вцепиться в его волосы и повытаскивать их из этой тупой башки. – Ладно, сделаем вид, что всей этой эпопеи на крыше не было. Но вот на это, – он перевёл взгляд на трубку, – я закрывать глаза точно не буду.
Цукки вскинула брови, кисло отмечая про себя, что приоритеты этот тип расставляет крайне странно. Сквозь пальцы смотреть на попытку нападения или самоубийства – это пожалуйста. А вот уличить её в курении – о-о-о, да… Это, конечно, очень страшное нарушение нравственности и морали, которое просто невозможно игнорировать...
Однако ей больше не хотелось возвращаться к предшествующей сцене, а потому вслух она сказала:
– Я премного благодарна за столь трогательную заботу о моём здоровье. Но мне кажется, вы злоупотребляете своими полномочиями. Отнимать предметы, находящиеся в частной собственности, отнюдь не входит в ваши обязанности, сенсей…
– Тю, да о какой такой частной собственности речь? – Гинпачи ловко подбросил кисэру в руке, линзы его очков сверкнули, а ухмылка расплылась шире. – Маленьким детишкам не положено курить трубки, а уж тем более – на территории школы.
– Кто бы говорил! – огрызнулась Цукуё. – Вы и сами пыхтите, точно паровоз!
– Я?! – брови педагога полезли вверх. – Ни разу!
– Кроме того, что имеет место быть прямо сейчас!
– А, это, – мужчина ухмыльнулся, подойдя к девушке ближе и слегка наклоняясь вперёд, – это не сигарета. Это леденец.
– Да-да, как же! Дымящийся леденец.
– Сама смотри, – с этими словами он вытащил изо рта конфету, с очевидным удовольствием наблюдая за тем, как вытягивается лицо Цукки.
– Так что видишь: я никаких правил не нарушил.
– Зато нарушили моё терпение, – Цукуё буквально прорычала, враждебно щурясь на самодовольного типа, стоящего перед ней. – Верните. Мне. Мою. Трубку.
– И не подумаю, – казалось, чем злее она становилась, тем больше он веселел. И как же раздражало её это ехидство в его глазах! Девушка крепко сжала кулаки, стоя на грани того, чтобы не врезать ему со всей силы, да так, чтобы вся дурь из башки выветрилась.
Но тут в глазах Гинпачи что-то промелькнуло, а уже в следующую секунду он распрямил спину, отдаляя своё лицо от её, и с нарочитой вальяжностью пожал плечами:
– А впрочем, если тебе настолько необходимо что-то держать во рту, то пожалуйста. Надо же понимать, что если отнять у младенца соску, криков потом не оберёшься. Вот только трубки детям не игрушки. Так что держи, – с этими словами он бесцеремонно запихнул свой леденец прямо Цукки в рот. – Вот теперь всё на своих местах. А это я конфискую за полной ненадобностью.
Леденец на зубах Цукки хрустнул от того, с какой силой она сжала челюсть, между тем представляя на месте злосчастной конфеты черепушку своего педагога. Гинпачи, который уже успел развернуться и направиться к выходу, усмехнулся.
– Вот вырастешь и ещё спасибо мне скажешь.
Цукуё выплюнула оставшуюся после скоропостижной гибели леденца дымящуюся палочку. Тщетны были все силы мира для того, чтобы унять бушующую в ней ярость. И только какое-то запоздалое осознание колокольчиком разносилось где-то в отголосках её затуманенного от злости рассудка…
Гинпачи осёкся только тогда, когда уже спустился ко второму этажу. Постояв на ступени с минуту, он озадаченно почесал голову и посмотрел на трубку, которую держал в руке. Тряхнув головой и отогнав лишние мысли, он лишь слегка присвистнул:
– Что ж, всё хорошо, если это был не первый…
Присевшая перед сумкой Цукки застыла, так и не в силах сделать ни единого движения.
Уж лучше бы она злилась. Лучше бы рвала и метала, заклиная саму себя стереть в порошок этого наглого, самодовольного, нахального идиота. Лучше бы она его ненавидела, мечтала отомстить. Лучше бы она наплевала на тревожные сигналы сознания, обойдя их всяким вниманием…
Ведь тогда бы не пришлось выслушивать бешеное биение сердца, чувствовать, как горит лицо и трясутся руки, а перед глазами всё так и плывёт. Тогда бы она, может быть, смогла забыть о том, что только что произошло.
Её первый поцелуй*.
* – для тех, кто в танке: имеется в виду непрямой поцелуй. Очень распространённая штука в манге, аниме, дорамах, да и в Азии как таковой. При этом отношение к непрямому поцелую зачастую не менее трепетное, чем к прямому. Ох уж эти тонкости загадочной восточной души))
Глава 2
– Я дома, – протянула Цукуё, закрывая за собой двери. Ответом ей послужила полная тишина. Должно быть, отец её не услышал.
Девушка сняла обувь и прошла из коридора в гостиную. Не обнаружив в ней ни души, она бросила школьную сумку на диван и проследовала на кухню. Отец стоял к ней спиной, обсуждая по телефону условия нового рабочего контракта. Не желая ему мешать, Цукуё прислонилась к дверному косяку, ожидая, когда он закончит разговор. Она не могла видеть его лица, однако сама интонация его речи против воли заставляла её напрячься. И хоть он говорил о вещах отвлечённых, девушка отчётливо слышала жёсткость тона и стальные нотки в его голосе. Не укрылось от её взгляда и то, как сведена его ссутуленная спина, и как впилась в столешницу свободная рука, отчего на ней побелели костяшки.
Цукуё прикрыла глаза. Она попыталась вспомнить, когда же впервые узнала о том, какой работе посвятил свою жизнь её отец, Тобита Данзо, в своих кругах широко известный под прозвищем «паук Джирая». Однако чем больше сцен прошлого проносилось в голове, тем сильнее казалось, что она знала об этом всегда. И даже тогда, когда она была совсем малышкой, и родители ещё пытались что-то скрыть, Цукуё всегда чувствовала парализующий страх при одной только мысли, что папа должен выполнять всё новые и новые поручения от череды сменяющих друг друга начальников. Да и потом, сложно было скрыть то, что отец не появлялся дома неделями, а иногда и месяцами. А после возвращался в следах от жестоких побоев, или, хуже того, оказывался в больнице с тяжёлыми травмами. Мать, которая всё ещё пыталась оградить ребёнка, приободряла маленькую Цукки, говоря, что она может гордиться своим отцом, ведь он помогает многим людям, борется против бесчестия, и, самое главное, самоотверженно защищает покой их семьи. Вот только у Цукуё, той самой Цукуё, которую многие считали холодной, точно льдина, совершенно бесчувственной, неприступной и равнодушной, сердце болезненно сжималось всякий раз, когда она замечала, как подрагивали уголки маминых губ, когда она весело и беззаботно шутила о том, как нелегко строить семью с японским мистером Бондом...
Правду, как она есть, Цукуё узнала от отца, но только после того, как они остались вдвоём. К тому времени не по годам взрослой девочке уже не требовались никакие объяснения, ведь всё, что действительно было важно, она давно поняла сама. В свои десять лет она научилась жить в постоянной готовности к опасности, а в двенадцать – контролировать свои страхи, пряча их под замок и не позволяя вырываться наружу. К четырнадцати годам девушка считала, что полностью научилась жить по тем правилам, которые диктовала ей жизнь. Однако никакая привычка не могла помочь ей свыкнуться с мыслью о том, что в один день она может потерять единственного оставшегося близкого человека.
Работа отца была далека от тех полных авантюры и романтики приключений, которые некогда живо описывала Цукуё её мама. По всем официальным бумагам, Тобита Данзо состоял в штате своих нанимателей в качестве телохранителя. На деле же, его обязанности включали в себя более широкий круг целей и задач. К его услугам часто прибегали высокопоставленные лица, которым тем или иным способом необходимо было решить свои теневые дела. Будь то запугивание конкурентов, слежка, поиск компрометирующей информации посредством не самых законных методов, угрозы, вытряхивание старых долгов. А иногда и задача полностью убрать соперника. Любым способом.
Впрочем, благодаря тому, что Данзо работал исключительно на людей, обеспеченных не только материальным достатком, но и широкими связями, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. Реальные обстоятельства его малопривлекательной деятельности прикрывались грамотной и чётко отлаженной отчётностью, рисовавшей все негативные последствия его работы единственно возможным выходом из того или иного положения. Подкупленные судьи, липовые свидетели, зачистка следов, уничтожение улик, пара-тройка звонков нужным людям, и вуаля! – Тобита Данзо блестяще справился с возложенными на него обязанностями, ни на минуту не выходя за рамки своих полномочий.
В этом было немало иронии: реально существующий человек Тобита Данзо никогда не являлся тем, кого детально описывали бесчисленные отчёты, шитые белыми нитками. В то же самое время, фигура паука Джираи, являющегося не более чем маской, была подлинной в глазах всех тех, на кого он работал, либо же тех, кому когда-то перебегал дорогу. И чем больше проходило времени, тем больше казалось, что жизнь Данзо всё крепче оплетают его же собственные паучьи сети…
Цукуё закусила губу. Нет, она ни в чём не винила отца. Он начал не по своей воле, и ещё задолго до знакомства с матерью девушки, и уж тем более до её рождения на свет. А потому сейчас уже было просто невозможно что-либо изменить. Ведь помимо большого числа покровителей и заинтересованных в его услугах лиц, Данзо обладал ещё большим числом врагов. Решись он отойти от дел, и тут же бы лишился защиты вышестоящего круга. И Цукуё не хуже отца знала, что и для него, и для неё это равносильно смерти. В конце концов, даже сейчас, когда они постоянно меняют места жительства, переезжая из одного города в другой, да ещё и под протекцией одних из самых видных людей страны, на них продолжают совершать нападения...
Из груди вырвался тихий вздох. Всё ещё продолжая вести разговор, Данзо обернулся и, встретившись с дочерью взглядом, тепло улыбнулся. Не отпуская трубку от уха, он подошёл к девушке и ласково потрепал её по волосам. Цукки отнюдь не была сентиментальна и слезлива, но просто не могла удержаться от того, чтобы осторожно не обнять отца, уткнувшись носом ему в плечо. Он погладил её по спине и поцеловал в макушку... В редкие минуты, подобные этой, Цукуё закрывала глаза, представляя, что они – самая обыкновенная семья.
– Да, да, мы обязательно должны будем подробнее обсудить этот пункт контракта. Да, определённо, – он скривил рот в гримасе, давая Цукуё понять, насколько осточертел ему этот бесконечный разговор. – Хорошо, тогда до завтра. У-у-ух... Ну наконец-то.
– Первый день на работе, а тебя уже не могут спокойно отпустить домой, – хмыкнула девушка.
– Ты же знаешь, какой геморрой - вся эта бумажная волокита! Где я, а где всё это верное составление документаций. Знаешь, Цукки, формальности при переводе на новое место всегда хуже непосредственно самой работы.
– О да, не могу не согласиться, – девушка усмехнулась, вспоминая собственную неприязнь к проволочкам подобного рода. – Ну и как оно, твоё новое задание?
– Задание как задание, ничего интересного, – Данзо скучающе пожал плечами. – Работа – это последнее, о чём бы я хотел говорить дома. Расскажи лучше, как дела в школе?
– Школа – это последнее, о чём бы я хотела говорить дома, – мгновенно парировала девушка.
– Да брось, Цукки, нельзя быть настолько скрытной. Поделись с отцом своими впечатлениями, это же твой первый день в новом классе. Как всё прошло?
Лучше некуда. Весь класс – сборище психов разной степени неадекватности, главным среди которых по праву можно считать бесконечно раздражающего идиота-сенсея. В её подруги набивается нечеловечески сильный монстр в образе маленькой хрупкой девочки, обременённый преследователем-садистом… Ах да, сама Цукки ведь тоже отличилась: напала на безоружного человека на крыше школы, в результате чего едва не пересчитала все свои кости. А потом ещё соврала, что страдает лунатизмом. А ещё у неё отобрали трубку. И насильно поцеловали.
– Как я и сказала, всё лучше некуда.
– Как ты и сказала? Дорогая, но ты ничего больше и не говорила.
– Тем лучше для всех, – заметив, что Данзо уже открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, она скривилась и быстро продолжила. – Я пойду переоденусь. Надо что-нибудь приготовить на ужин.
– Цукки, ну какая готовка! Сегодня же первый день, как мы с тобой устроились на новых местах. Давай это отпразднуем, закажем что-нибудь на дом и устроим настоящий пир. Или я зря столько зарабатываю, раз даже не могу позволить своей дочери отдохнуть в такой напряжённый день, – и он дружески ей подмигнул. – А потом посидим вместе, посмотрим какое-нибудь кино. Ну, что скажешь?
Хотя Данзо никогда не жаловался дочери на жизнь и не показывал, какого ему приходилось на самом деле, рядом с ней всегда оставаясь спокойным и весёлым, она давно не видела его искренне счастливой улыбки. И сейчас, когда он предлагал ей такое естественное и обыкновенное для членов одной семьи времяпрепровождение, Цукуё не могла не почувствовать, как тепло становится у неё на душе. Ведь всё самое обыкновенное в её понимании уже давно сроднилось с самым счастливым.
– Я только за.
Последующие две недели пролетели быстро и на удивление спокойно. Отец каждый вечер возвращался домой, пусть даже не всегда вовремя, порядком потрёпанный и уставший. Зато он был рядом, и, не считая пары ссадин и синяков, целый и невредимый. Этого Цукуё было более чем достаточно. Она даже смогла в кои-то веки сосредоточиться на учёбе, уделяя ей немало свободного времени. Хотя в данном отношении самую значимую роль играло то, что в школе она не могла получить фактически ничего. Сумасшедший дом, который ежедневно поджидал её в классе, вовсе не способствовал тому, чтобы она получала образование в стенах учебного заведения, а, напротив, всеми силами этому препятствовал. И хотя раньше Цукки привыкла выносить основной материал непосредственно с занятий, в новых условиях схему пришлось изменить, углубляясь в самостоятельное изучение. Благо, она была отнюдь не глупа и могла положиться на собственную сообразительность.
Что действительно было для девушки в новинку, так это осознавать, что, несмотря на её отчуждённость и холодность, Кагура даже и не думала отворачиваться от общения. Поначалу Цукуё страшно злила её навязчивая компаньонка. Она старалась игнорировать её присутствие или отвечать резкостью на любое её дружеское проявление. Однако девочка не обращала на это никакого внимания, умудряясь обернуть происходящее в шутку. Поэтому вскоре Цукки не осталось более ничего, как просто махнуть рукой. Всё равно её единственное место уединение прочно оккупировано этим больным на голову сенсеем. А уж выбирая между его обществом и компанией Кагуры, Цукуё, не задумываясь, предпочла соседку, для себя решив, что в сравнении с Гинпачи, она и вовсе кажется совершенно вменяемым человеком.
К её несказанному облегчению, после злосчастной сцены на крыше, учитель не проявлял к ней ни малейшего внимания. Пару раз он, кажется, и вовсе забывал о её существовании, пытаясь во время урока выяснить у одноклассников девушки, что это за новое имя красуется в классном журнале. Когда же ему всё доходчиво объясняли и указывали на Цукки, он смотрел на неё совершенно невидящим взглядом, а затем делал какие-то пометки напротив её фамилии, бубня что-то себе под нос. Но вот проходила пара дней, и история повторялась по кругу.
Впрочем, девушка готова была признать, что её полностью устраивало подобное отношение с его стороны. И потом, так было проще отвечать учителю полной взаимностью, не обращая на его присутствие никакого внимания в течение всех занятий. Как правило, она пропускала мимо ушей его монотонные объяснения, вместо этого предпочитая разбирать примеры из учебников. Когда же ей надоедало и это, она разворачивалась к окну и, бесцельно следя за происходящим в школьном дворе, погружалась в собственные раздумья, которые, в свою очередь, сводились лишь к одному: затишье бывает только перед бурей.
Её пессимистичные настроения оправдали себя на третью неделю после переезда в Токио. Вернувшись из школы домой, Цукуё обнаружила лежащую у входа спортивную сумку, заполненную вещами. Девушке не потребовалось много времени, чтобы сложить два плюс два.
– Ты куда-то уезжаешь? – вместо приветствия спросила Цукки, входя в гостиную. Данзо сидел на диване за журнальным столиком, перебирая какую-то пачку документов. Он поднял голову и невесело ей улыбнулся.
– Приходится.
– Надолго?
– Увы… Конечно никто ничего толком не знает, да и нынешний наниматель заметно напустил туману, но из того, что мне известно об этом задании, на его выполнение потребуется месяца полтора-два, – Данзо криво усмехнулся и встал с дивана. – Да уж, не лучшая идея оставлять тебя одну на такой срок.
– Судя по всему, выбора у нас немного, – Цукуё равнодушно пожала плечами. Собственная участь беспокоила её значительно меньше судьбы отца.
– Я договорился с нанимателем о том, чтобы тебе выделили охрану.
– Охрану? Мне? – девушку вскинула бровь, глядя на отца, точно на полоумного. – И что она будет делать? Ходить за мной конвоем по пятам? Установит камеры наблюдения в квартире и школе? Не говори чепухи.
– Не думаешь же ты, что я просто уеду, бросив тебя совершенно одну на произвол судьбы?
– Ты слишком драматизируешь. Да и потом, у нас и раньше не было иного выхода, кроме как положиться на случай. Ты же понимаешь, что даже когда мы живём вместе, ты не можешь быть рядом круглые сутки. Тебе остаётся лишь довериться моей интуиции и умению постоять за себя.
– Очень убедительно, однако, когда речь идёт о нескольких месяцах, я не намерен тобой рисковать.
– Отец, вспомни, я далеко не впервые остаюсь без присмотра. И до сих пор обходилось без инцидентов.
– Я намерен сделать всё, чтобы без них обходилось и впредь, – Данзо свёл брови, и его в глазах блеснула железная решимость во что бы то ни стало защитить единственного дорогого человека. – И, как я уже говорил, речь идёт больше, чем об одном месяце.
– Но подумай сам, что мне угрожает в нашей квартире? Она находится в элитной многоэтажке с первоклассной охранной системой. Вряд ли в неё просто так может попасть человек с улицы. Ты лично выбирал нам такое жильё, где бы можно было чувствовать себя, как за каменной стеной... Зачем нужно что-то ещё? Или эта охрана будет кормить меня с ложки, вытирать сопли и читать на ночь сказки?
– Если понадобится, то и сказки читать будет, – жёсткий тон его голоса красноречиво говорил, что Данзо не приемлет никаких пререканий. – Цукки, не спорь, я не изменю своего решения. Я уже договорился обо всём с главой охранного агентства, который работает на того же человека, что и я. Сакамото-сан посоветовал одного своего хорошего знакомого, за которого поручился собственной головой. Он должен приехать с минуты на минуту.
– Он приедет прямо сюда?
– Конечно. Ведь он будет тут жить.
– И ты настолько ему доверяешь, что оставишь меня только лишь под его присмотром? Как-то это несерьёзно. Может, следует созвать в нашу квартиру всё местное отделение полиции? – саркастично уточнила Цукуё.
– У меня не было времени лично с ним познакомиться, – Данзо пропустил мимо ушей издевательскую интонацию дочери, – но, судя по рассказам, этот парень своё дело знает. Послужной список весьма впечатляющий. Да и Сакамото-сан, хоть малость и странноват, но о таких вещах шутить бы не стал. Так что в этот раз обойдёмся без местного отделения полиции.
– Отлично, просто отлично, – сквозь зубы проскрежетала девушка.
– Вот будешь на моём месте и поймёшь, что такое сходить с ума из-за беспокойства о безопасности собственных детей, – отец ласково поцеловал дочку в макушку, но та лишь хмыкнула в ответ.
– Ха, знаешь, шанс понять твою точку зрения, будучи на месте родителя, может представиться мне гораздо раньше, нежели ты представляешь. Главное, не забудь в следующий раз передать Сакамото-сану благодарность за то, что его сверхнадёжный человек, о котором мы ничего не знаем, стал отцом моего ребёнка.
На мертвенно бледном лице Данзо выступил пот, а глаза, в ужасе полезшие из орбит, вперились в Цукуё с маниакальной паникой, в то время как трясущиеся пальцы крепко вцепились в её плечи.
– Никогда не шути так, Цукки, – от его слов веяло могильным холодом на пару со скрытой угрозой. – Но если он к тебе хоть притронется… Я лично отрежу его драгоценную кинтаму, скормлю стервятникам вперемешку со слабительным, чтобы потом…
– Поговори с ним об этом сам, – раздражённо бросила девушка, вырываясь из его цепкой хватки. – Мне совершенно не хочется знать всех этих подробностей... А вот, кажется, и он.
Ровно в этот момент раздался звонок в дверь. Данзо, недоверчиво поглядывая на дочь, буркнул «я сам» и удалился в коридор. Он что, решил, будто Цукуё уже готова наброситься на своего надзирателя в порыве страстной любви? О, ками-сама, за что ей только это...
Послышался звук отпирающегося замка, после которого отец совершенно будничным тоном поприветствовал вошедшего. Будто бы и не устраивал минуты назад никакой истерики, ха-ха.
– Здрасьте, – раздалось ему в ответ.
Цукуё застыла на месте, точно громом поражённая единственным брошенным словом. Точнее тем, как оно было произнесено. Этот тембр голос и манеру говорить она, должно быть, узнала бы и из миллиона. Шокированная собственной страшной догадкой, пришедшей в голову даже быстрее, чем навалился пригвоздивший к земле ужас, она помотала головой, силясь угомонить вопящий о катастрофе внутренний голос.
Увы, она слишком хорошо понимала тщетность всяческих попыток противостоять суровой реальности. Ведь даже совершенно не понимая того, как такое могло произойти, девушка наперёд знала, с чем её предстоит лицом к лицу столкнуться у дверей собственной квартиры.
– Цукуё, подойди сюда, – позвал дочь Данзо.
Едва переставляя ватные ноги, девушка медленно двинулась вперёд. Опустив голову и чувствуя себя так, словно каждый с трудом дающийся шаг приближает её к петле на эшафоте, Цукки подошла к отцу и встала рядом, упрямо продолжая изучать пол под своими ногами.
– Это моя дочь, Тобита Цукуё. Надеюсь, вы поладите... хотя и не слишком сильно, – последнее было сказано глухо и неразборчиво. В ответ на это новоиспечённый охранник выдавил из себя какое-то мычание, свидетельствующее о том, что он ничего не понял.
Оттягивать минуту своей неизбежной казни более не имело смысла, а потому Цукки, болезненно закусив губу, подняла голову наверх. Глаза быстро пробежали по грубым чёрным сапогам, чем-то напоминающим армейские, чёрным джинсам, светло-серой куртке, поверх которой был намотан красный шарф, вверх, к знакомой лохматой белёсой шевелюре.
– Э-э, привет, – лениво протянул мужчина, – меня зовут Саката Гинпачи. Приятно познакомится.
Повисло молчание. В сложившейся ситуации Цукуё было сложно в это поверить, но ей показалось, что она только что открыла новые грани и возможности идиотизма своего сенсея. Нет, серьёзно, он действительно её не помнит?!
– Извините, моя дочь несколько злится за мой внезапный отъезд и за то, что я без её ведома пригласил вас присматривать за ней.
– Пустяки, – Гинпачи стащил сапоги, бросив их как пришлось. – Мне часто приходится иметь дело с капризными детьми. Во сколько, вы говорите, её нужно укладывать спать?
– Я думаю, что вам не стоит беспокоиться об этом, – едва только встретив намёк, прямиком упирающийся в постель, Данзо заметно напрягся. Он уже и сам изрядно жалел, что не имел возможности заранее узнать об этом парне получше, а также чётко объяснить ему его обязанности, что он делать мог и, самое главное, НЕ мог. Стараясь успокоиться, он вспомнил, что Цукуё всё ещё может постоять за себя, да и Сакамото-сан отзывался о Сакате весьма лестно. Так что тут ему не оставалось ничего, кроме как поверить в его чистую совесть и благие намерения. А также в крепкую дверь и надёжный замок в комнате дочери.
– Что ж, думаю, Цукуё сама устроит вам небольшую экскурсию по нашей квартире и объяснит, что и где находится. В остальном всё просто: вы отвечаете за её безопасность, и только. Большего от вас не требуется. Это в качестве аванса, – Данзо вручил мгновенно оживившемуся Гинпачи солидный конверт с деньгами. – Остальное отдам по возвращению, после того, как лично удостоверюсь в полной сохранности моей дочери. Полной сохранности... Вы ведь понимаете, о чём я?..
– О, да, конечно, я вас прекрасно понимаю! – с горящими глазами Саката пересчитывал деньги, увлечённо мурлыча какой-то незамысловатый мотив себе под нос. – Всё будет сделано в лучшем виде, босс, можете на меня рассчитывать!
Уверенность в правильности своего решения всё быстрее покидала Данзо, когда он смотрел на стоящего перед ним мужчину. И всё же другого выхода у него теперь не было. Тяжело вздохнув, он посмотрел на циферблат наручных часов. Стрелки показывали без четверти шесть, намекая, что лишняя минута промедления грозила ему опозданием. Мысленно вознеся мольбу к небесам сжалиться над его бедным отеческим сердцем, Данзо всучил Сакате блок запасных ключей от квартиры и направился к выходу.
Но когда он увидел, что Цукуё всё ещё стояла в коридоре, потупив голову и сжав ладони в кулаки, тоска от расставания с дочерью вмиг вытеснила из сердца все предшествующие терзания. Он подошёл к ней ближе и крепко обнял, шепнув на ухо: «Я обязательно вернусь». Она обхватила его спину руками, с силой сжав ткань свитера на его спине. Подавив извечное желание взмолиться о том, чтобы он остался, Цукки эхом повторила: «Обязательно».
Они постояли так несколько минут, после чего Данзо отпустил дочку и отстранился. Одев удобные ботинки и тёмный плащ, он закинул сумку на плечо и чмокнул Цукуё на прощание в лоб.
– Будь хорошей девочкой и слушай Сакату-сана... Но не во всём, – он подмигнул ей даже слишком весело, заставив девушку горестно признать, что отец всё ещё помнит глупую шутку о беременности. – Люблю тебя.
– И я, – тихо шепнула девушка закрывшейся перед ней двери, так и оставшись стоять на месте.
Как и всегда после его ухода, она ощущала невыносимо гнетущую пустоту. Теперь ей хотелось остаться совершенно одной, чтобы хоть немного привести мысли и чувства в порядок. А вместо этого судьба точно в насмешку пихает её в общество человека, которого она меньше всего на свете желала бы видеть. Да что там, видеть, она была бы совершенно счастлива и вовсе его не знать!
Однако ей не удалось вдоволь пожалеть себя и посетовать на злую иронию судьбы. Потому что в этот момент мимо Цукуё уверенно прошагал тот самый человек, которому минут пятнадцать назад вверили её жизнь, и принялся одевать свои сапоги. А ведь она думала, что уж теперь-то он её не удивит.
– Что вы делаете?
– Я? – Гинпачи в недоумении огляделся по сторонам, как будто бы кроме него в коридоре находилось ещё человек десять, к каждому из которых и мог быть обращён этот нехитрый вопрос. – А на что это, по-твоему, похоже?
– Вы собираетесь уйти.
– Бинго! Так и есть! А ты молодец, сообразительная, хвалю.
– Чёрт возьми, что за клоунаду вы здесь устроили! – Цукуё, и так находившаяся далеко не в лучшем настроении, могла бы воспламенить собой поднесённую спичку.
– Ой-ой, девочка, полегче! – Саката примирительно затряс руками. – Тебе нужно побыть одной, немного остыть и успокоиться. А я пока немного… прогуляюсь. Вернусь поздно, так что как посмотришь Futari wa Milky Holmes*, почисти зубы, вымой уши и ложись спать. Чао!
С этими словами он хлопнул дверью и был таков.
А Цукуё наконец поняла, что Гинпачи-сенсей – удивительный человек, который никогда не перестанет поражать её своим скудоумием и необыкновенной способностью толкать на мысли о прелестях изощрённых способов убийств.
Futari wa Milky Holmes* – мозговыносящий сёдзё-бред о девочках-детективах, идущий по Tokyo MX TV в 22:00. В данном случае используется как аналог нашей программе «Спокойной ночи, малыши».
-
-
30.01.2014 в 13:26мне понравилось, хочу исчо!!))))
-
-
31.10.2014 в 20:30Во-первых, спасибо большое, очень приятно знать, что когда-то давным-давно этот текст не оставил Вас равнодушной. А во-вторых... Эмм... Вот не уверена, что это ещё актуально, но всё-таки да, продолжение к нему имеется, и даже не одно)